— Это как?
— Ну, просто она сочтет вас фигурой, недостойной ее общества.
— Ладно, оставим в покое этот нюанс с фамилиями. Вы ведь пришли, чтобы рассказать мне что-то интересное. — Я вопросительно посмотрел на него.
Шагалов все мямлил, тянул, не зная, как начать, потом вдруг решился и заговорил без пауз.
— То, что у Варвары проблемы с головой, я знал… Просто не подозревал, что до такой степени, — начал он свой рассказ.
…Уже несколько дней подряд Алексея Шагалова мучили сомнения. Он все время возвращался в памяти к той самой ночи, когда был убит Георгий Скоробогатов. Не то чтобы эта смерть сильно взволновала его — Скоробогатов, по сути дела, был ему никто, да и особого расположения к нему при жизни не выказывал. Странным показалось то, что, не будучи сильно уставшим в тот день и встав, как и полагается богемному человеку, около двенадцати дня, в районе полуночи Алексей жутко захотел спать. Обычно такое желание наступало у него намного позже.
Но даже после того, как его сморило, Алексей смутно ощущал, что происходит нечто непонятное. Это было на уровне всего лишь подсознания, не больше. Он вспоминал, что как будто, когда он нечаянно проснулся под утро, Варвары рядом с ним не было. И вообще, периодически разлепляя глаза, он не ощущал сквозь сон ее присутствия рядом. А потом вдруг она появилась и, взглянув в его открытые глаза, сказала что-то успокаивающее. Шагалов отрубился снова.
В принципе, в этом не было ничего необычного, но потом, когда Алексей узнал о трагических событиях с отчимом Варвары, этот момент его насторожил. Да и поведение самой Варвары с каждым днем становилось все более неадекватным.
Была масса странностей в ее поведении, а то, что Алексей увидел два дня назад, повергло его в самый настоящий шок. По спине поползли мурашки, он опустился на кровать и задумался…
Разговор с Варварой вышел бестолковым, и Алексей понимал, что ему придется искать какой-то выход из создавшегося положения самому. И, промаявшись два дня, он отправился в городское Управление внутренних дел. Благо, от Варвары он знал, что делом ее отчима занимается некий капитан Синицын. Так что отыскать оного капитана оказалось несложно — оставалось лишь уточнить в дежурной части, так ли это на самом деле. Убедившись, что именно так, Шагалов и направился ко мне в кабинет.
— Значит, вы предполагаете, что она подсыпала вам снотворное? — уточнил я, выслушав начало истории Шагалова.
— Я просто уверен в этом! Хотя никаких склянок и упаковок я не находил, но состояние-то было такое, что ни с чем не спутаешь. Это я вначале не придал значения, а потом…
— Так, а что конкретно вам кажется странным в ее поведении? — развил я тему.
— Ох, столько… Даже не знаю, с чего начать. Ну, мы встречаемся с ней уже полгода, я успел узнать ее привычки. А тут она вдруг начала меняться. Ну, настроение у нее и раньше менялось, и я знал о проблемах в ее психике, но что-то она совсем расклеилась. То плачет, то смеется, то одно требует, то другое, хотя раньше особо не капризничала. Вечно на недомогание жалуется, придет, разляжется… Весь вечер может проваляться, ноги задрав, а потом засыпает. По утрам вообще требует завтрак в постель, а сама не ест даже. В ванной на полтора часа запирается, чего она там делает — непонятно.
— Разбаловали вы ее, Алексей, — констатировал я.
— Да она не была такой!
— Не была, говорите?
— Ну, ленцой-то она всегда отличалась, — признал Шагалов. — Поспать любила, поваляться без дела, но чтобы такие капризы устраивать…
— Слушайте, Алексей, — неожиданно осенило меня. — Подождите! А она у вас, часом, не беременна?
Шагалов опешил. Потом он, оценивая услышанное, потер бородатый подбородок и развел руками:
— Нет… Нет, не думаю. Ну, она бы мне сказала.
— А может быть, она вам такой своеобразный сюрприз хочет сделать? — предположил я. — Учитывая, мягко говоря, неординарность ее натуры?
— Какой сюрприз! — хмыкнул Алексей. — Вы что, думаете, Варвара обрадовалась бы этой беременности и собралась рожать? Да она в тот же день, как узнала, побежала бы аборт делать! Да мы с ней обсуждали эту тему, и в компании она не раз поднималась, и Варвара всегда уверяла, что не собирается иметь детей, пока не наживется вдоволь для себя. А возможно, что и никогда.
— Ну, говорить — это дело одно, — не сдавался я. — Это все голословные заявления. А когда доходит до дела, люди могут и круто поменять свое мнение.
— Нет, нет. — Шагалов раздумывал над моими словами и мотал головой. — Да она знает, что и я не собирался от нее детей иметь. Это же, в конце концов, рискованно — с ее-то психикой! Так, встречаться с ней иногда по приколу, но чтобы детей — нет! Но это все так, ладно. Вот я вам сейчас кое-что другое расскажу.
Шагалов, покончив с одной бутылкой пива и порцией салата, купил еще. Потом он закурил сигарету и, стряхивая пепел, заговорил:
— Я из-за нее спать не могу по ночам. Понимаете, просыпаюсь и вижу — она на меня смотрит. Пристально так, внимательно… И улыбается при этом. А улыбка такая… жуткая прямо. Словно ведьма рядом лежит.
— Может, вы слишком впечатлительны, Алексей? — улыбнулся я.
— Вы дальше послушайте, — отмахнулся Шагалов. — Вы ее картины видели?
Я вспомнил шокирующий эротический абстракционизм на стенах Варвариной комнаты и кивнул.
— Так вот, — продолжал Алексей. — Мне они и раньше-то казались… сомнительными. Но у Варвары все не как у людей, поэтому я и значения не придавал. Пусть, думаю, пишет, если ей прикольно. А когда увидел, что она без меня у меня дома творит…
Шагалов умолк, покачал головой и расстегнул свой портфель, на который я уже давно посматривал с любопытством. Он достал оттуда несколько листов и протянул мне. Это были рисунки, и принадлежали они, несомненно, Варваре — я узнал ее руку. На сей раз здесь были изображены люди. Причем в основном все знакомые мне. Но вот в каких ракурсах!
Первый рисунок показывал самого Алексея. Шагалов был изображен распятым, но выражение его лица вовсе не было таким страдальческим и просветленным, как у Христа. Во лбу Алексея торчал нож, а прибит он был к кресту огромными канцелярскими кнопками. Следующий рисунок изображал Алексея, закопанного по самую голову в землю, примерно как бедняга Саид, пострадавший от злого Джавдета. Над ним возвышалась фигура самой Варвары. Она была гигантской, словно колосс. Одна нога у нее была нарисована непропорционально длинной, и этой ногой она попирала несчастного Шагалова, который явно был уже мертв.
Третий рисунок показывал сразу нескольких людей и был выполнен очень оригинально. По всему листу были раскиданы зарисовки, изображавшие смерть известных мне людей. Я сразу узнал Надежду Алексеевну, чье изображение было расположено в центре. Она стояла на табуретке, которую уже вышибли из-под ее ног. На шее женщины была нарисована веревка.