– Подойдите к столу. Пододвиньте к нему кресла. Садитесь. Вот так.
Мы машинально исполнили то, что было велено. Хозяин очутился напротив нас, в его руках что-то мелькнуло, и в следующее мгновение мне в лицо ударил яркий свет.
– Я хочу разглядеть своих гостей, – насмешливо пояснил голос человека, который сам был почти неразличим в этой игре полутонов, тени и света.
Насколько я могла понять, он был молод, имел довольно правильные черты лица и… все. Как на гангстерах во всяком плохом детективе с дутой таинственностью, на хозяине дома были темные очки, не позволявшие рассмотреть его глаза. Но одно дело, когда сидишь перед телевизором и наблюдаешь за перипетиями детективного сюжета, а совсем другое – когда воочию сталкиваешься с абсолютно неизвестным тебе человеком, который не только маскирует свою внешность, но еще и держит в своих руках твою жизнь.
Я зажмурилась. Хозяин перевел луч света на Розенталя, потом и вовсе выключил его.
– Я Джино, – коротко сказал он.
* * *
– Магомадов сообщил мне по телефону, – продолжал порнобарон, – что вы хотите заключить со мной контракт и готовы заплатить хорошие деньги. Что ж, я не против. Алик вкратце изложил мне условия и сказал, что аванс был передан ему. Десять тысяч долларов.
– Да, десять, – подтвердила я.
– Хорошо, – сказал Джино. – Только вот что, мои дорогие гости. Я потому позволил вам так спокойно заглянуть в мое жилище, что не боюсь преследования со стороны закона. Закон, если хотите, у меня в кармане. Я не люблю, когда ко мне в дом заявляются люди в камуфляжной форме и учиняют обыск. Так сделал один не в меру ретивый капитан госбезопасности. Теперь он просто заключенный номер такой-то. Я не угрожаю вам, нет. Просто предупреждаю, что мой бизнес приватный, тонкий и связан с искусством. А я не люблю, когда к искусству прикасаются грязными лапами ОМОНа.
– Мы все поняли, – сказала я.
Джино кивнул и перевел разговор на другую тему:
– Теперь о нашем заказе. Насколько я понимаю, ваш хозяин хочет остаться инкогнито?
– Да.
– Это совершенно логично. Здесь у меня претензий нет. Частная жизнь – она на то и частная жизнь. Вероятно, он какой-нибудь нефтяной или газовый магнат, который не знает, куда вложить деньги? Или он – иностранец: зажравшийся америкашка-банкир, арабский шейх или немец, истосковавшийся по сладкому эксклюзивному русскому мясу?
Я молчала. Джино засмеялся, легонько хлопнул ладонью по столу и проговорил:
– Ну хорошо. Это не мое дело. А вот теперь о том, что есть самое что ни на есть мое дело: какую сумму он планирует вложить в производство нужного ему фильма?
– До ста тысяч долларов, – сказала я.
– Это реальные деньги, – одобрительно кивнул Джино. – Есть от чего плясать. Какую же тематику ваш хозяин предпочитает фоном для… м-м-м… реализации своих прихотей?
– Тематику? Историческую, – сказала я. – Должным образом костюмированную, разумеется.
Джино кивнул, но ничего не сказал: он ожидал продолжения.
– Мой босс предпочитает историческую тематику, и преимущественно на средневековые сюжеты. Но это не суть важно. Сюжет и некоторые пожелания по постановке я передам вам позднее. Не сегодня. Завтра или послезавтра, как пожелаете. Я так полагаю, что у вас профессиональный состав – актеры, осветители, кино– и звукооператоры, декораторы, гримеры, ну, и так далее?
Джино снисходительно улыбнулся и сказал:
– Разумеется. Большая часть училась во ВГИКе и театральных училищах, работали в серьезном кино. У крупных режиссеров. Но там много не заработаешь. А я плачу хорошие деньги.
– Я поняла. Мой босс выдвигает непременное требование, которое я должна сказать вам прямо сейчас. Если вы его не примете, мы будем вынуждены отказаться от сделки.
Джино оперся локтями на тонированную крышку стола и подался вперед, отчего его лицо попало в полосу света, исходящего от свечей. Черт его знает, игра ли это бликов и светотени, но оно – даже несмотря на черные очки, не дающие увидеть глаза! – показалось мне смутно знакомым. Черт побери, где-то я его определенно видела!
– Что это за условие? – отрывисто спросил он, напрочь отбросив тот немного жеманный, с насмешливыми нотками и чуть нараспев тон, которым он до того разговаривал со мной.
Я тоже подалась вперед и ответила (между нашими лицами осталось не больше полуметра):
– В этом фильме должны сниматься два непрофессиональных актера.
– Вот как? И кто же?
Я выдержала эффектную паузу, впившись глазами в его лицо, потом спросила:
– Курить у вас можно?
– Курите. Пепел можете стряхивать прямо на стол. Так что это за актеры?
Я прикурила прямо от свечи, затянулась, выпустила струйку дыма и ответила:
– Я и мой спутник Михаил. Вот он.
Джино некоторое время буравил меня взглядом, потом откинулся на спинку кресла и расхохотался.
– Что тут смешного? – холодно спросила я.
Джино издал еще несколько булькающих звуков, долженствующих обозначать смеховую реакцию, а потом, резко посерьезнев, произнес:
– Вы понимаете, что говорите?
– Вполне, – уверенно ответила я. – Ничего ужасающего я в этом не нахожу. Ведь вы не думаете, что я решилась на это на благотворительных началах? Я думаю, что сейчас все продается и все покупается. Так вот: почему мне за большие деньги не уступить прихоти моего босса и не пойти на то, на что многие, ничуть не лучше меня женщины решаются за бесценок? Он так хочет. Ну что ж… неприятно, но ничего смертельного.
– Вы смелая дама… как вас, Мария?
– Да.
– Хорошее имя. А ваш босс не любит евангельскую тематику, а?
– Не богохульствуйте! – перебила я его.
Порнобарон поднял брови:
– Но вы же только что сами сказали, что все продается и все покупается. В том числе религия и бог. Ведь продал же его Иуда за тридцать сребреников.
– Я не хочу говорить об этом, – сухо отозвалась я. – Вы принимаете условие моего босса?
– Нужно сделать пробы. Вдруг вы не соответствуете? – с нотками иронии сказал Джино.
– Соответствуем, – почти весело сказал Миша Розенталь. – Не беспокойтесь.
– Ну что ж, – в тон ему отозвался Джино, – условие не из тех, которые делают сделку невозможной, как бы выгодна она ни была. Хорошо. Вы сами сделали свой выбор. Приходите завтра в «Петролеум» к трем часам дня. Там мы посмотрим предложенный вашим боссом сюжет. В зависимости от его особенностей вас отвезут на то или иное место съемки. На сегодня все. Было приятно поговорить.
Я секунду поколебалась, а потом решительно произнесла:
– И еще одна, на этот раз личная… просьба.