Ничего особенно нового под солнцем не наблюдалось.
На дворе стоял апрель 1975 года.
* * *
Сегодня мы сталкиваемся с серьезной экологической угрозой, связанной с парниковым эффектом и изменениями климата. Экологические проблемы угрожают всему глобализованному миру и в конечном итоге могут привести к безвозвратному исчезновению нашей культуры. Проанализировав историю наиболее известных из исчезнувших цивилизаций, в частности майя, ученые пришли к выводу: то, что вначале выглядит как нарушение экологического баланса, впоследствии имеет риск перерасти в гражданские войны и привести к полному социально-культурному коллапсу.
Процесс начинается с увеличения численности населения, что, в свою очередь, ведет к увеличению спроса на продукты питания и прочие ресурсы. Вырубаются леса, земли подвергаются эрозии, растения и животные уничтожаются для того, чтобы освободить место для растениеводства и животноводства.
Все это оказывает воздействие на окружающую среду, ресурсы заканчиваются, наступает голод, и в конце концов население начинает борьбу за сокращающиеся ресурсы.
В итоге численность населения резко падает по причине голода, болезней и войн. Способность приспособиться к новым условиям жизни является определяющей для выживания. Финальная социальная катастрофа становится неизбежной, и цивилизация исчезает.
Сегодня мы рискуем повторить ошибки предков. Мы уничтожаем леса, эксплуатируем моря, разрушаем плодородные почвы и ведем борьбу за оставшиеся ресурсы. Но по сравнению с древними цивилизациями, мы пошли еще дальше — мы загрязнили воздух и воду, вызвали глобальное потепление и уничтожаем условия для сохранения нашей собственной жизни.
Ранее речь шла о вымирании отдельных изолированных культур. Теперь же под угрозой оказывается весь наш глобализованный мир. Наше единственное преимущество — возможность учиться на ошибках наших предков. Но действительно ли мы способны на это? Или для того, чтобы избежать трагических последствий, нам нужно почувствовать их действие на себе? Создается впечатление, будто новые поколения постоянно повторяют ошибки древних, несмотря на все исследования и доказательства. Нам мешает наша склонность поступать с учетом личной сиюминутной выгоды — и неумение думать о том, какой результат будут иметь в удаленной перспективе наши действия…
Отложив книгу, Кристофер посмотрел на часы. Пять минут четвертого — понятно, почему так хочется кофе. Он встал и подошел к окну. На улице шел косой дождь, ветки кладбищенских деревьев раскачивались на ветру. Он хотел пройтись до кафе «Нео» на Сконегатан, но передумал. Еспер так и не отозвался. Хотя Кристофер звонил ему несколько раз и оставил несколько тревожных сообщений. В конце концов Кристофер признался, что хочет кое о чем рассказать Есперу, — доверив свою тайну Яну-Эрику Рагнерфельдту, он чувствовал себя, как никогда, одиноким. Кристофер решил, что попросит Еспера пойти с ним на похороны Герды. Ему нужен друг, в Вестеросе он это понял, как ни трудно ему было признаться себе в этом. Он привык справляться со всем сам. А теперь придется просить — и это ослабит его независимость. Он останется в долгу, и возвращения долга могут потребовать в любой момент.
Компьютер работал, на столе лежали разбросанные книги и журналы. Кристофер твердо намеревался заставить себя работать, не отвлекаясь ни на какие мысли.
Время шло, дата сдачи пьесы приближалась. Но как можно писать, когда твои мысли витают где-то далеко. Кристофер все время думал о похоронах, представлял, как он увидит друзей и знакомых Герды — и смешанное чувство страха и ожидания мешало ему сосредоточиться.
Он снова вернулся к наблюдению за тем, что происходит на улице, изо всех сил пытаясь разбудить вдохновение. Нужно включить это в текст. Погода ведет себя непредсказуемо. Природа сошла с ума. И это результат идиотской недальновидности человека. В прежние времена окружающая среда была неизменной, она не подчинялась человеку и влиять на климат люди не могли. Но наступили другие времена. И нашей прекрасной планете пришлось покориться человеку, она устала оказывать сопротивление. Монументальная победа рыночной стихии над стихией природной. Человеческая глупость во всем ее великолепии.
Кристофер решил включить эти мысли в пьесу, он чувствовал, что обязан тормошить людей — ведь лишь немногие из них понимают, что времени действительно осталось мало.
Он снова сел за компьютер.
Отец. Ну что мы решаем? Таиланд или Бразилия?
Дочь. А может, в Ветланду?
Отец. В Ветланду?
Дочь. А ты знаешь, какой объем углекислого газа будет выброшен в атмосферу из-за того, что наша семья полетит в Таиланд? Пять целых и четыре десятых тонны!
Мать. Господи, какая ты скучная. Не понимаю, в кого ты такая.
Дочь. Да, и я не понимаю.
Мать. Даже если мы останемся дома и будем скучать, эта планета все равно выбросит в атмосферу кучу дерьма. И что, из-за того, что мы случайно оказались экологически сознательными, нам теперь надо отказываться от приятного отдыха в теплых краях? Да никогда в жизни! Чтобы выжить в это время, мне необходимо несколько недель солнца.
Сын. К тому же мы можем заплатить налог на выбросы в атмосферу. Он покроет стоимость того, что мы загрязнили.
Дочь. Мы столько всего загрязняем! И не все можно купить. В особенности нельзя купить освобождение от собственной ответственности.
Отец. Детка, хорошо, что тебе это небезразлично. Но сейчас ты в самом деле ведешь себя глупо.
Дочь. Глупо?
Отец. Ты же понимаешь, даже если мы не полетим, кто-то другой купит эти билеты. Свенссоны, к примеру, едут в отпуск на Бали. И я не собираюсь, съездив в Ветланду, сидеть потом и слушать рассказы об их путешествии…
Кристофер встал и вышел в кухню взять воды. Мысли снова улетели прочь из одинокой квартиры.
Хоть бы Еспер позвонил. Наполнив стакан, Кристофер вернулся за письменный стол и перечитал написанное. Его руки лежали на клавиатуре, но мысли по-прежнему находились где-то далеко. Чтобы не забыть, он быстро записал то, о чем нужно подумать на досуге.
При случае все готовы аплодировать героям вроде Йозефа Шульца, в убеждении, что сами на его месте поступили бы точно так же.
Кристофер закрыл компьютер.
Нет, это пустая трата времени.
Впечатление такое, будто кто-то отправил его мысли в увольнительную. Беспокойство не позволяло сидеть на месте, и Кристофер принялся ходить взад-вперед по квартире. Внутри словно что-то зудело. Несколько раз за день он замечал, что считает удары собственного сердца. Его пугало это состояние, оно напоминало о том, что он когда-то уже переживал. В первые страшные месяцы здесь, в этой квартире, он страдал от потери всего, с чем шел по жизни. Всего, что помогало ему справляться с реальностью. Он скользнул взглядом по книжной полке, на которой стояла нераспечатанная бутылка коньяка, купленная в день премьеры его первой пьесы, — своего рода монумент его воле и силе характера. Глядя на эту бутылку, он воодушевлялся и чувствовал себя непобедимым.