Покупка желанного дома обернулась настоящим безумием. В молодости Аксель и Алиса мечтали о собственном доме, он был для них синонимом будущего благополучия. Тогда, в середине пятидесятых, Алиса еще работала, и при более-менее стабильных доходах двух авторов выплаты по кредиту получались вполне посильными. Однако будущее получилось не таким, каким они его себе представляли. Зарабатывал один Аксель, а Алиса играла роль мученицы и развеивала скуку с помощью чужих книг, марочного вина и телевизора.
Скоро Рагнерфельдту придется объясняться с женой. Настаивать на увольнении Герды и на том, что им следует продать дом, подыскав что-нибудь поменьше.
И разговор этот его отнюдь не радовал.
Тут зазвонил телефон. Один-два звонка, потом тишина. Аксель посмотрел на часы. Наверное, снова из банка. Через минуту звонок раздался снова, он раздраженно отодвинул стул и встал из-за стола. Интересоваться телефонными звонками положено в четыре часа, а сейчас еще только три, но неизвестность выводила его из себя.
Герда еще говорила по телефону, когда он появился на кухне. Она стояла спиной к двери и не заметила, как он вошел, что позволило ему услышать окончание разговора.
— Я могу передать ваше сообщение, но беспокоить его сейчас я, к сожалению, не могу, поскольку он работает… Нет, к сожалению, это невозможно.
Несколько секунд молчания, после чего Герда неоднократно пыталась перебить чью-то речь словом «нет». Если это из банка, то такая настойчивость должна вызывать серьезную тревогу.
— К сожалению, с ним встретиться нельзя. Оставьте, пожалуйста, номер телефона, и он вам перезвонит… В таком случае перезвоните сами. Да. Нет, нельзя. Этого я, к сожалению, не знаю. Я передам, что вы звонили. До свидания.
Повесив трубку, Герда глубоко вздохнула. Записала что-то в блокноте и отложила ручку в сторону:
— Кто это был?
Она вздрогнула и оглянулась.
— Я думаю, это та женщина. Она не представилась, но она спрашивала и вас, и госпожу. Телефона у нее нет, поэтому номер она не оставила.
— Она спрашивала Алису?
Герда кивнула. Значит, не банк, но новая неприятность. Разве можно в таких условиях что-нибудь написать?
Со злополучного визита Торгни прошло четыре месяца. Письма от Халины приходили регулярно, но помимо этого ничего не было. Торгни не звонил, и Аксель был благодарен ему за молчание.
— Как она разговаривала?
Герда немного подумала.
— Она злилась, если не сказать больше. Спросила у меня, прочитали ли вы ее письма.
Оба замолчали и посмотрели в сторону лестницы, откуда послышались шаги Алисы. Она по-прежнему ничего не знала о ежедневных посланиях и ни о Торгни, ни о помешавшейся от любви женщине не спрашивала. Войдя в кухню, Алиса равнодушно взглянула на них и направилась к холодильнику. В кои-то веки на ней была нормальная одежда, а не домашний халат.
— У нас, как всегда, веселье бьет через край. Кто-то умер или это обычная вечерняя меланхолия?
Взяв кувшин, Алиса подошла к шкафу, достала стакан.
Аксель и Герда переглянулись. В других обстоятельствах этот момент доставил бы ему радость. Впервые Герда смотрела на него как союзник и делала это — что особенно важно! — по собственной воле. Однако ситуация не располагала к радости. Надо сделать так, чтобы Алиса узнала все до того, как Халина позвонит снова, а Алиса случайно снимет трубку. Если упомянуть о письмах, то придется признать, что Аксель скрывал от жены правду, и вполне вероятно, Алиса захочет эти письма прочитать. Она ведь прекрасно знает, что он ничего не выбрасывает.
— Алиса, нам нужно поговорить. Может, в библиотеке?
Обсуждать эту историю на кухне в присутствии Герды он не хотел. Возможно, ему придется сообщать какие-нибудь детали, которые Герда воспримет как ложь. Алиса уловила в голосе мужа серьезные нотки.
— С Яном-Эриком ничего не случилось?
— Нет-нет. Ничего страшного, просто я хотел кое-что тебе сказать.
Прихватив стакан, она пошла первой. Аксель посмотрел на Герду, но та уже занялась другим — убирала в холодильник кувшин с соком, оставленный Алисой на столе.
— Речь о женщине, о которой рассказывал Торгни. Халине, или как там ее.
— И что?
Алиса смотрела на него внимательно. С прямой спиной, закинув ногу за ногу, она сидела в библиотеке в одном из двух кресел для чтения. Сам Рагнерфельдт занял второе кресло, неожиданно поразившись тому, как давно они сидели здесь вместе в последний раз. Покупая эти кресла, они поддались тому же порыву, который заставил их купить дом. Мебель ручной работы, безумно дорогая. Воплощенная мечта. Библиотеку они обустроили в первую очередь. Предполагалось, что она станет сердцем их дома. В этих креслах они будут сидеть по вечерам и вести глубокомысленные беседы. Но подлокотники истерлись под чужими локтями, а разговоры безвозвратно иссякли.
— В последнее время от нее приходили письма. Я не говорил тебе, потому что не хотел тебя тревожить.
— Какие письма?
— Я их не читал — выбрасывал, не открывая.
Стакан с соком, который она подносила ко рту, остановился на полпути.
— Правда? Ты выбрасывал письма, которые получал?
В голосе ни намека на веру, но он твердо решил стоять на своем. Он действительно их не читал.
— Да.
Она сделала глоток и отставила стакан в сторону.
— Вот как. А что говорит Торгни? Ему, наверное, известно, пьет она свои лекарства или нет. Он же говорил, что ей это необходимо.
— Я с ним не разговаривал.
— А почему?
Аксель глубоко и натурально вздохнул.
— Потому что я бесконечно устал от этой истории. Я решил, что чем меньше я буду этим интересоваться, тем будет лучше.
Она сложила указательный и большой пальцы в кольцо и щелчком смахнула пылинку с брюк.
— Тогда позвони ей и спроси, что ей нужно.
— Она не оставила номер.
— Но Торгни его знает?
Он вздохнул.
— Честно говоря, у меня нет желания звонить ему по этому поводу. Ты же сама слышала, как он тут ее защищал. Он, конечно, человек неоднозначный, но мне действительно его жаль.
— Ты на самом деле не заметил ничего странного, когда знакомился с ней в Вестеросе?
Аксель покачал головой.
— Я с ней почти не разговаривал. Она была с Торгни, и за ужином они сидели на другом конце стола. Не понимаю, почему она выбрала для этой цели именно меня.
— Да, я тоже этого не понимаю.
Она произнесла это задумчиво и глядя в сторону, явно не осознавая, что оскорбляет его. Просто сказала первое, что пришло в голову.