Ян-Эрик попытался отогнать от себя все эти нелепые предположения. Наверняка это просто странное совпадение. По воле случая он нашел письма именно тогда, когда услышал о завещании Герды, — вот фантазия и разгулялась. Да и похмелье не лучшее время для построения логических конструкций.
И все-таки.
Ян-Эрик понимал, какие последствия может иметь появление неизвестного сводного брата, когда речь зайдет о разделе отцовского наследства. И ни при каких обстоятельствах не собирался делиться с неожиданно возникшим незаконным претендентом. Эффективно работающая фирма — целиком и полностью заслуга Яна-Эрика. Он раскрутил это предприятие. А главное — именно он столько лет терпел чертового старика. Который взял и отписал основное не ему, а Луизе.
Ян-Эрик встал и отнес коробку назад в гардеробную. Фотографию Герды он так и не нашел. За окном успело стемнеть, пора ехать домой.
Придется позвонить этой Марианне Фолькесон и сказать, что он ничем помочь не может.
Ян-Эрик обошел дом, проверяя, все ли в порядке. В библиотеке горела лампа, он посмотрел, правильно ли выставлен таймер. Вздохнул при виде горы книг, которые предстояло рассортировать. Наверное, лучше сделать из дома музей, тогда можно оставить все на своих местах. Ян-Эрик остановился у фотографии Анники. Представил, как она, одинокая и отчаявшаяся, залезает на стул в кабинете Акселя. Ей совсем недавно исполнилось пятнадцать, вся жизнь впереди.
Он провел пальцем по стеклу рамки.
— Мне не хватает тебя, слышишь.
В ванной на втором этаже обнаружились таблетки от головной боли, и он принял их, запив водой из-под крана. Во рту остался несвежий привкус. Тюбик с засохшей пастой вряд ли мог помочь, но в шкафчике нашелся флакон с зубным ополаскивателем. Он плеснул несколько капель на язык и поморщился от их разъедающей свежести. Флакон сунул в карман, чтобы дома не дышать перегаром.
Луиза так и не позвонила.
Такси проехало Данвикстулль, когда зазвонил мобильный. Ян-Эрик быстро вытащил телефон в надежде, что это Луиза, но разочаровался, увидев на дисплее незнакомый номер.
— Ян-Эрик Рагнерфельдт слушает.
— Здравствуйте, Ян-Эрик. Меня зовут Гунвор Бенсон, я представитель Северного совета. Надеюсь, я вам не помешала.
— Нет, нисколько.
— Я с большим удовольствием хочу вам сообщить, что в этом году вам единодушным голосованием присуждена литературная премия Северного совета.
Ян-Эрик в буквальном смысле онемел. Новость прозвучала настолько неожиданно, что поначалу он даже не понял, о чем речь.
— Это первый случай, когда премия присуждается не писателю. Но мы считаем, что то, чего добились вы, следуя в фарватере литературного творчества вашего отца, тоже заслуживает награды.
— Вот как!
Они проезжали морской терминал. Глядя в окно на огромную махину, Ян-Эрик не сразу сообразил, что это паром, идущий в Финляндию.
— Сумма премии триста пятьдесят тысяч датских крон.
— О боже!
— Наверное, вы бы хотели услышать, с какой формулировкой вам присудили премию?
— Да, конечно.
Она прочитала:
— Яну-Эрику Рагнерфельдту за выдающиеся лекции и гуманитарные проекты, превращающие уникальное литературное слово в благое дело.
— Ой!
Ничего больше он сказать не смог.
Собеседница дружески рассмеялась:
— Вы удивлены.
— Да, должен сказать, что это несколько неожиданно.
— Я сообщу вам наши предложения по дате церемонии, разумеется, с учетом ваших пожеланий. И еще: имя лауреата мы бы хотели раскрыть непосредственно перед награждением, поэтому я попрошу вас пока держать это в тайне.
— Естественно.
— У меня есть ваша электронная почта, и я пришлю вам свои координаты на случай, если у вас возникнут какие-нибудь вопросы. Это пока все. Примите наши поздравления.
— Благодарю. Не знаю даже, что сказать, кроме того, что я чрезвычайно рад.
И это было правдой. Закончив разговор, он так и сидел — с широкой улыбкой на лице. Впервые за очень долгое время он чувствовал, как огромная, безбрежная радость наполняет все его тело.
Накапав на язык немного ополаскивателя, Ян-Эрик открыл дверь квартиры. Он еще больше укрепился в своем решении изменить будущее и пребывал в прекрасном расположении духа. Он расскажет обо всем Луизе, разделит с ней успех, и эта награда станет для них поворотным пунктом. Он изменит отношение к алкоголю, будет больше времени посвящать семье.
В квартире было тихо, но свет горел.
— Есть кто-нибудь дома?
Он поставил чемоданчик и снял куртку.
— Эй?
Откликнулась Элен. Ян-Эрик подошел к ее комнате и остановился в дверях:
— Привет.
— Привет.
Дочь сидела за компьютером. Ян-Эрик подошел ближе, чтобы посмотреть, что она делает. Одетая в черное женщина с осиной талией громила врагов посреди каких-то руин. Пальцы Элен стучали по клавишам с той же скоростью, с какой на экране раздавались выстрелы.
— По-моему, не очень приятная игра…
— Не будь занудой!
Ян-Эрик замолчал, опасаясь вызвать раздражение дочери. Сделав несколько шагов назад, он присел на кровать. Элен продолжала играть, не обращая на него никакого внимания. Враги на экране истошно кричали под зомбирующий музыкальный аккомпанемент.
— Где мама?
— Спит. У нее болит голова.
На экране рекой лилась кровь, Ян-Эрик поразился, насколько достоверно выглядела анимация.
— Как дела в школе?
— Сегодня день самостоятельной работы.
— То есть ты не ходила в школу?
Элен не ответила. Бой продолжался.
Ситуация стала вдруг очень тягостной, и Ян-Эрик в очередной раз сокрушенно подумал, как трудно ему общаться с дочерью. О чем можно говорить с двенадцатилетним человеком? Для него ее мир — внеземная цивилизация.
— Хочешь узнать секрет?
— Ну-у…
— Только никому не говори.
Методичная ликвидация врагов продолжалась.
— Мне присудили одну очень престижную премию за все, что я делаю для дедушкиных книг. Ну ты знаешь — передвижные клиники и прочие мои проекты.
— Понятно.
С тем же успехом он мог сообщить, что иногда ест бутерброды.
Искреннее и полное безразличие. Она даже не попыталась притвориться заинтересованной.
— Это литературная премия Северного совета, очень почетная. Триста пятьдесят тысяч крон. До меня ее присуждали только писателям.