Сабж каким-то образом почувствовал приближение землетрясения. Это вполне объяснимо. Частота колебаний некоторых сейсмических волн такова, что производимый ими звук способен услышать и человек. Не говоря уже о братьях наших меньших, которые могут воспринимать звук в большем диапазоне. Ведь даже такая лишенная музыкального слуха скотина, как я, услышала что-то вроде скрежета ключа по стеклу на фоне грохота прибоя. Правда, тогда я решил, что это гудит моя пострадавшая голова.
По сути, Сабж спас наши шкуры. Если бы мы продолжили идти в сторону Дракона, все скорее всего закончилось бы куда печальнее. К примеру, нас могло накрыть какой-нибудь лавиной, селевым потоком или оползнем. Да и вообще, близость горного массива представляла опасность. Я вот прочитал, что, оказывается, самое страшное землетрясение произошло в XVI веке в Китае. Там за считаные минуты просто взяли и схлопнулись два горных массива. Как ладони. А между ними была плодородная равнина с кучей населенных пунктов. Представляете? Две охренительные каменные ладони схлопнули равнину и больше шестисот тысяч человек. Как тараканов. Я почему-то не могу себе этого представить. Что-то из области анимации.
Я ничего не знал о землетрясениях, об этих самых тектонических плитах, о магме, о том, что Слоны время от времени переступают ногами – то ли от скуки, то ли еще почему-то. Так же как и о том, что у Черепахи, оказывается, раскаленный панцирь, благодаря которому она существует в ледяной воде Океана. Что благодаря невероятному количеству испаряющейся при соприкосновении с этим панцирем океанической воды на планетарном диске Земли однажды появилась атмосфера. Я вообще мало что знал. Пожалуй, единственное, в чем я более или менее разбираюсь, – это существование в условиях Эпицентра.
Но тут ведь как получается: большинство людей, как и я, понятия не имеют ни о тектонических сдвигах, ни об обыденности землетрясений, ни о причине появления атмосферы. И вроде бы выходит, что все мы – серые тупицы, непонятно для чего существующие. Однако же кто-то из нас понимает, к примеру, суть процесса эволюции, или является специалистом по каким-нибудь сервоприводам, или гениальным барабанщиком. И все остальные по сравнению с ними оказываются серыми тупицами в этих конкретных областях.
То есть получается, что человечество – это пазл, головоломка из множества фрагментов, очень сложный механизм. У каждого фрагмента своя функция, свои знания, своя фишка. Собственно, это единственное, чем мы действительно друг от друга отличаемся, остальное – наносное.
Вот только зачем кому-то понадобился такой сложный механизм? В чем его функция? В чем суть и результат его работы?
В чем Промысел?
Боюсь, что на этот вопрос не сможет ответить ни один специалист.
Первое, что я увидел, придя в себя, была длинная, многосуставчатая лапа, покрытая многочисленными жесткими волосками, которая тянулась из груды камней в мою сторону. Лапа оканчивалась загнутым черным когтем, который то и дело судорожно вздрагивал. Песок вокруг когтя был покрыт темной слизью.
Вскочив на ноги, я потянулся к плечу, но не нащупал на нем ремня дробовика. А ноги мои предательски подогнулись, и я упал на колени. Лапа, впрочем, никак не отреагировала на эти мои телодвижения. Кем бы ни был ее обладатель, ему повезло меньше, чем мне. Скорее всего он пытался выползти на поверхность, испуганный землетрясением. Но не успел.
Осознав, что могу не ждать сюрпризов от лапы, я повторил попытку встать на ноги. На этот раз я действовал медленно и осторожно, прислушиваясь к очагам боли и пытаясь понять, насколько сильно пострадал. Больше всего болела левая часть груди, и я решил, что скорее всего у меня сломано ребро, а может, и два... Спина, как ни странно, не особенно беспокоила, зато здорово саднило щеку и при малейшем движении головой в ней что-то начинало болезненно пульсировать. Ну, и еще разбитые локти и колени, неприятные ощущения в области копчика и несильная, но резкая боль в правой лодыжке, когда на нее переносишь вес всего тела. Что ж, могло быть и хуже. Постанывая, я вытащил из чехла на поясе флягу и сделал два больших глотка. Теплая вода скользнула по иссушенной глотке, не принеся облегчения. Поболтав флягу, я на секунду задумался о том, имеет ли теперь смысл экономить оставшиеся несколько глотков, и решительно допил остатки.
И только тут до меня дошло, что невезучий обладатель когтистой лапы скорее всего не единственный, кому пришла в голову идея искать спасения на поверхности.
Пейзаж переменился радикально. Гладкая, как коленка, равнина теперь вздыбилась каменными плитами, как будто заскучавший Бог скинул со своего небесного стола кости домино. И хотя вокруг меня все было недвижно, я не мог поручиться, что за какой-нибудь вставшей на попа каменной плитой не сидит голодная и крайне возбужденная недавними событиями тварь. Очень осторожно я подобрал два булыжника, но тут же положил их на место – ведь я и в лучшем состоянии не сумел бы проломить хитиновую броню местных сороконожек.
Спотыкаясь на каждом шагу, я двинулся в каменный лабиринт. К сожалению, у меня не было приятеля-карлика, который мог подсказать, в какую сторону идти [13] . Кроме того, я не знал, могу ли позвать Буги или Сабжа. Сомневаюсь, что насекомые, даже и гигантские, обладают слухом, но ведь они как-то чувствовали наши шаги по песку или камню. Значит, они воспринимают вибрацию? Тогда представляю, какой мерзкий копошащийся ад воцарился там, на глубине, после землетрясения. Но Сабж его не заметил, хотя почувствовал глубоко под землей озеро и тварей на его берегах. Но как они, способные услышать (или почувствовать) даже осторожные шаги по песку, оказались невосприимчивы к предвестникам землетрясения, какими бы эти предвестники ни были: шум, вибрация, электростатика?.. Не понимаю.
Я бродил меж камней около часа. По кругу. Пытаясь найти хотя бы намек на то, что Сабж и Буги живы. Единственным ориентиром для меня была темная стена гор, но я не собирался идти в ту сторону, не отыскав своих друзей. Ни одной твари, кроме невезучего обладателя мохнатой клешни, я так и не встретил. Невыносимо хотелось пить. Мысль о том, что буквально в паре километров отсюда может находиться источник воды, сводила с ума. Но не только это не давало мне покоя. Вот-вот должно было стемнеть – стремительно, как и положено в тропиках. Отыскать что-либо в лабиринте из камней и без того представлялось маловероятным, в темноте же такой шанс сводился к нулю. Кроме того, я с ужасом вспомнил о ночных хищниках, и это побудило меня продолжить упорные поиски. Если Сабж или Буги сильно пострадали, они станут легкой добычей. А если мне удастся их найти... впрочем, так далеко я не загадывал. Сначала надо найти их. Хотя бы для того, чтоб не остаться одному. Да-да, о себе я в тот момент тоже думал. Мне было страшно даже представить, что я останусь один в этой каменной ловушке ночью, без помощи Проводника и непробиваемой Буги. Без оружия. И без воды.
Я повернул в сторону гор, когда солнце, внезапно потемнев, начало стремительно сползать на частокол горизонта. Ни боль, ни жажда меня больше не беспокоили. Даже отчаяние и страх притупились. Все поглотила усталость. Абсолютная, всеобъемлющая усталость, пропитанная апатией, обезвоживанием, безнадежностью. В голове путались мысли, кажется, я начал бредить. Прекрасный, между прочим, способ уйти от всех тревог человеческих – когда ничего не остается, кроме как передвигать ноги, и лишь инстинкт самосохранения не дает упасть среди камней и закрыть глаза. А так хотелось... Черт побери, я даже передать не могу, насколько сильно мне хотелось лечь, закрыть голову руками, сжать веки и вырваться из лабиринта. Встать на гребаный снежный наст и больше никогда не оставлять следов.