— По лестнице вниз. До подвала. так, теперь за поворот.
Они оказались в подвале, заваленном кучей угля. Орлов не выдержав, обернулся.
— Слово скажешь, пришью, как сявку! — напомнил майор.
«И ведь пришьет, — подумал Орлов. — Да что ему надо-то от меня? Хотел бы убить, убил бы уже. Пытка, что ли такая — как бы на расстрел вывести? Да он ведь ни о чем меня и не спрашивал! Может, спросит еще? Может, я для него действительно налетчик. Ночь длинная, сидеть скучно, чего не поразвлечься.»
— Стоять!
Они стояли возле широкого, довольно круто уходящего вверх желоба, по которому, видимо, спускали в подвал уголь, поскольку с другой его стороны, под потолком подвала, был виден люк.
— Полезай вверх, люк откроешь, там тебя встретят.
— Кто?
— Разговорчики! Исполняй!
— Да что это? Чего вам надо от меня? — не выдержал Орлов. — Вы побег инсценируете? И правда шлепнуть меня хотите при попытке?
— Дурак! Хотел бы, давно бы шлепнул. Ты уже и так сбежал. Так что лезь, пока я не передумал. Через десять минут патруль в обход пойдет. Не полезешь, завтра Викторию сдам.
— Не понял?.
— Нечего тебе понимать! Вот ведь ввязался на свою беду! Лезь! В последний раз говорю!
Майор взвел курок.
Конечно, можно было кинуться на него, но выстрелить успеет, — прикинул Орлов. И что-то было в поведении и в голосе майора такое, что Максим послушался.
Он быстро вскарабкался по устремленной вверх плоскости, тронул крышку люка, она поддалась. Он открыл ее.
Пьянящий, напоенный травами ночной воздух ударил в ноздри.
— Максим, я здесь! Вылезай скорей! — услышал он тихий женский голос.
Майор вернулся в кабинет, запер дверь. Что ж, все что мог, он сделал.
Бриллиантовый гарнитур оказался действительно очень дорогим, даже значился в каких-то каталогах. Видно, Виктория-то Михайловна не из простой семьи, что-то и у нее за спиной есть, какая-то тайна, почему-то подумал он, хотя какое ему было дело до ее тайн? Но — красивая женщина, а это всегда волнует. И бесстрашная. Дай-то ей бог!
Главное, он продал камни за очень хорошие деньги, оценщик схватил их с такой проворностью, что было очевидно: сам он перепродаст втридорога. Но и того, что было получено, вполне хватит на год-другой жизни в Крыму. И на докторов, и на усиленное питание. А там, бог даст, все наладится. В Крыму хорошо. Море, магнолии всякие. Деньги он уже передал по назначению. Плакала, руки целовала. Да разве этого желала его душа? Он хотел сам ей руки целовать! Но вот этого она ему и не позволила. Что ж, хоть вспоминать будет его с благодарностью.
— Товарищ майор, разрешите! У вас все в порядке? — дергал за ручку двери Осипов.
— Да! Погоди минуту! Сейчас открою!
Он достал пистолет, приставил дуло к виску.
В первую минуту Максим никак не мог осмыслить происходящее. Возле люка его поджидала Виктория, одетая в брюки, мужскую рубашку, куртку. Волосы спрятаны под кепку. Все это напоминало маскарад, какую-то неудачную мистификацию.
— Вита? Что ты здесь?.
— Тихо, тихо! — Она закрыла ему рот ладошкой, схватила за руку и буквально потащила за собой.
Они пролезли сквозь щель в решетчатой ограде, прячась в тени деревьев, устремились в темный переулок.
— Быстрей, быстрее! — поторапливала она, то и дело оглядываясь.
Они петляли по темным улочкам, проходными дворами выходили на другие, узкие, темные и пустынные, и очень скоро оказались на городской окраине. Впереди, разрезая широкой, накатанной полосой лиственный лес, лежала шоссейная дорога.
— Иди сюда! — Она увлекла его за березы, на небольшую поляну, отороченную зарослями орешника. Бледная луна тонким серпом едва освещала лицо девушки.
— Ну вот, из города мы выбрались. Можно и поговорить.
Она отпустила его руку и стояла перед ним натянутой струной, глаза из-под длинных ресниц горели напряжением.
— Это ты меня оттуда вытащила? — выпалил наконец Максим.
— А есть другие желающие из-за тебя жизнью рисковать? — одними губами улыбнулась она.
— Откуда ты узнала. Зачем?…
— Как зачем? Ты спрашиваешь? После нашей ночи?
— Нет, я не то хотел сказать. Виточка, ты же не знаешь про меня ничего.
— Почему же, кое-что теперь знаю. Ты бандит, налетчик. Но даже это меня не остановило. — Глаза ее блестели слезами. — Но ты мне ничем не обязан. Ты меня ни о чем не просил, я сама спасла тебя. Потому что… Потому что так хотела, вот и все! А теперь ты свободен, иди!
— Ты что же, прогоняешь меня? — упавшим голосом проговорил Максим.
— Да нет, не то! Просто не хочу тебя связывать. Ты ведь тоже ничего обо мне не знаешь. И теперь такой момент наступил, что должен узнать. Потому что дальше мы или вместе или.
— Вита! Конечно, вместе!
— Я не Вита. И не Виктория. Мое настоящее имя — Вера. Я дочь русских эмигрантов, выросла в Париже. Пойдешь со мной? Я сведу тебя с людьми, которые помогут нам уехать, скрыться, начать другую жизнь. Тебе не нужно будет грабить вагоны.
— Вот оно что. Куда же ты хочешь ехать?
— Сейчас — в Дубровицы! Это недалеко, километров двадцать.
— Я не могу, милая. В тюрьме остались мои товарищи. Я должен найти людей, которые смогут вызволить их.
— Эти люди в Дубровицах!
— Да кто это?
— Патриоты, которые ненавидят сталинский режим!
— Ты из Сопротивления?
— Можно назвать и так.
То, что она сказала, было взрывом бомбы. Его любимая, женщина, о которой он грезил и которую обрел в этом таинственном, волшебном городе, — эта женщина была по другую сторону баррикады. И что он должен был делать? Тащить ее в НКВД? После того как она вытащила его из тюрьмы, действительно рискуя жизнью. Он не мог.
Но разработанный Хижняком план летел к черту. Хотя. Их главная цель выйти на верхушку бандформирования. Может, судьба сама сдает козыри в его руки?
— Что ты молчишь? Что ты так долго молчишь?
Ее лицо осунулось; глаза, светло-карие, ореховые глаза, горели сейчас черными углями.
— Почему молчу? Видишь ли, я ведь тоже не тот, за кого себя выдаю.
Она побледнела, схватила его за рукав
— Кто же ты?
— Я немец. Мое настоящее имя Мартин Фегель… Но это мое имя неизвестно почти никому. И я. То есть мы — я и мои товарищи, мы тоже из подполья. Группа Казимира, слышала про такую?
— Да, они действовали в Черновцах, в Виннице. Господи, какое счастье! — Она упала ему на грудь, рассмеялась сквозь слезы. — Мне почудилось, ты скажешь, что