Турецкий с Грязновым сидели теперь уже в кабинете Александра, на Дмитровке.
— Так, исполнителя, можно сказать, вычислили, — ерошил редкую гриву Вячеслав. — Только на хрена ему это нужно? Это что, Нестеров снюхался с данным электриком, чтобы тот, значит, сначала одного, потом?.. Хотелось бы найти этого Круглова. Заслушать начальника транспортного цеха. А что твой Нестеров? Ты еще не отчитался за последний визит к нему. За вчерашний.
— Я, Слава, не только за это не отчитался.
— Так давай, облегчай душу.
— Представь, Слава, ты был прав как никогда, подозревая наличие романа между Литвиновым и Зоей Руденко.
— Да ну! Неужто с поличным взял?
— Почти. Засек их ранним воскресным утром в кафешнике на Старом Арбате, как раз неподалеку от Староконюшенного. Не удержался, сходил по месту прописки Литвинова и выяснил, что да, рыжеволосая дама провела ночь в квартире тринадцать.
— А жена?
— Жены не было дома. Она была на даче. Опа! Да, это уже серьезно!
— Что?
— Склероз. Мне же еще вчера принесли распечатку телефонных разговоров Литвиновых с пятницы по воскресенье!
— А Нестерова?
— И его тоже. — Саша полез в сейф, достал папку. — Правда, было сказано, что там ничего интересного нет, — как бы извинялся не то перед собой, не то перед другом Турецкий, — но все же… — Вот что. Чтобы время тратить с умом, давай-ка ты прослушай диктофонную запись вчерашнего допроса Нестерова. Вот наушники, мне во второй раз слушать неинтересно. А я посмотрю распечатки разговоров наших фигурантов.
Саша углубился в скрепленные степлером листки.
«Пятница, 20 сентября, 17.25. М. И. Литвинова звонит по телефону № 141-25-78 (рабочий телефон).
М. И. Л и т в и н о в а. Марат? Ты можешь сейчас говорить? Я с ума сойду! (Голос испуганный.)
М. И. Л и т в и н о в. Але? Ну что еще случилось? Я прошу тебя, успокойся. Я перезвоню.
Пятница, 20 сентября, 17.35. М. И. Литвинов звонит по телефону № 140-38-94 (домашний телефон).
Л и т в и н о в. Теперь объясни мне все спокойно.
Л и т в и н о в а. Он опять звонил. Следователь. (Голос испуганный.)
Л и т в и н о в. По телефону?
Л и т в и н о в а. В дверь. Я не открыла.
Л и т в и н о в. Откуда ты знаешь, что это был следователь?
Л и т в и н о в а. Маша позвонила снизу, из вахтерки. Сказала, что идут ко мне. Я боюсь. Вдруг он вернется? Он же неуправляемый! Он же там без надзора. Может, уже сбежал! И заявится сюда. С него станется, он же псих! Марат, нужно что-то делать! Заплати ему, пусть он исчезнет!
Л и т в и н о в. Так. Во-первых, умница, что не открыла, и впредь двери никому не открывай, ясно? Пусть вызывают повесткой, официально. Ты не обязана впускать их в дом. Второе: я сейчас же съезжу туда. Так что успокойся. Вернусь — все расскажу. Прими валерианки. Или рюмку выпей, что ли… Попробуй поспать. Подожди, вот что! Пригласи на воскресенье на дачу кого-нибудь. Зверевых там или еще кого… Тебе нужно отвлечься. И не нервничай, милая! Я с тобой! Хорошо?»
Пятница, 20 сентября. 19.30…
Так, что у нас здесь? Саша пробежал глазами текст. Вот Литвинова приглашает на воскресенье гостей на дачу. Вот звонит мужу на мобильный. Волнуется, как у него дела. А у него все в порядке, и он скоро вернется. И пусть она ложится спать, не ждет его.
С пятницей покончили. Суббота, суббота… Весь день — тишина. Ага, в восемь вечера Литвинова звонит мужу на мобильный. Вот это да! Саша впился глазами в строчки.
«Л и т в и н о в а. (плачет, говорит с трудом). Марат, Марат… Здесь такой ужас… Я вошла в дом… Он сидит за столом… Он уже холодный…
Л и т в и н о в (кричит). Кто? Что значит холодный?
Л и т в и н о в а. Ты сам знаешь кто! Он мертвый!
Л и т в и н о в. Как? Отчего?
Л и т в и н о в а. Откуда я знаю? Он сидит за столом. Рядом бутылка водки. Пустая. Объедки всякие. Он лицом в стол. Я его звала сначала, потом подошла, потрогала пульс. Какой там пульс! Он ледяной весь. Приезжай немедленно!
Л и т в и н о в. Вот идиот! Добрался до моих припасов, козел! Марина, успокойся…
Л и т в и н о в а. Ты приедешь?
Л и т в и н о в. Я не могу, я на работе! Машина у тебя. Пока я дела закончу, электрички уже не будут ходить.
Л и т в и н о в а. Я здесь с ума сойду! Я не могу сесть за руль!
Л и т в и н о в. И не нужно! Вызывай «скорую». Его заберут в морг.
Л и т в и н о в а. Да? А что мне говорить?
Л и т в и н о в. Говори что есть. Наняли работника. Он жил один. Напился до смерти. Ты-то при чем? Его увезут. Запиши куда. Сегодня не приезжай, я тебе запрещаю! В таком состоянии нельзя за руль! Переночуй у соседей, если в доме боишься. А утром возвращайся. Все решим. Я решу все вопросы, поняла?
Л и т в и н о в а. Маратик, приезжай, умоляю! Мне здесь страшно! Возьми такси и приезжай!
Л и т в и н о в. С ума сошла? Это сколько стоить будет? Мне его еще хоронить. Возьми себя в руки! Вызывай «скорую»! Позови соседей. Все! Отбой!»
Саша потер переносицу. Вот почему гражданка Литвинова воскресным днем, когда столкнулась с ним в своем подъезде, была словно невменяемая! Теперь это состояние понятно, если учесть, что накануне она разбиралась с трупом. А что делал Литвинов? Как следовало из распечаток с мобильного, он отменил воскресных гостей. И все. И, как уже известно, провел ночь с Зоей Дмитриевной. Однако! Хладнокровный господин.
Но Валера-то мой! Работник хренов! Я же его спрашивал, что там в распечатках? Есть что важное? А он что? Ерунда. Базар-вокзал. Ничего себе базар!
И я осел! Нужно было подождать, покараулить Литвинова! Со слов консьержки, он уехал вскоре после моего ухода! И поехал… куда? Решать вопрос с похоронами. Чьими? Да электрика! Ясно, как божий день!
— Кретин, осел!
— Это ты кого так честишь, Санечка? — Грязнов отключил диктофон.
— Себя! Кретин!
— А поподробнее можно?
— На, читай!
Турецкий придвинул листки к Грязнову, сам закурил, встал у окна.
Что же делать? Нужно немедленно обзвонить морги. Выяснить, где труп Круглова. И лететь туда на всех парусах! Не могли же захоронить Круглова за двое суток! Пока вскрытие, заключение, справки всякие… Пока Грязнов читал, Турецкий схватил телефонную трубку, сделал соответствующие распоряжения.
Грязнов отложил листки.
— Кто тебе распечатку принес?
— Валерка Нарядчиков.
— И что? Он тебе не сказал, что там важная информация?
— Он сказал с точностью до наоборот: нет никакой важной информации. И я закинул эти листки в сейф. Прочитал бы сразу…