– А тем временем, – продолжал Сененмут, – наемники Рахимера будут подбираться ко дворцу все ближе и ближе. И люди из его окружения станут постоянно находить предлоги, чтобы видеться с твоим пасынком.
Хатусу со вздохом улеглась на бок и продолжала мысленно рассуждать. По этой ли причине происходили убийства? Но какой в этом смысл? Ипувер был хорошим военачальником, но ему найдется замена. Аменхотеп был такой важный при жизни, но кто будет его оплакивать? Ее мысли обратились к Амеротку. Можно ли ему доверять? Хатусу закрыла глаза. Ей необходимо кому-нибудь рассказать о том ужасном вечере, когда она опустилась на колени перед телом мужа и нашла послание, обернутое куском красного шнурка. Она должна освободиться! Ей необходимо кому-то довериться. Она перегнулась и легонько подула в лицо Сененмута.
* * *
Амеротк поднялся задолго до рассвета, и Норфрет проснулась вместе с ним. Она вышла из своей спальни полусонная, но с большим желанием его расспросить. Обнимая жену, он с удовольствием ощущал шелковистость ее кожи и ее тончайший аромат. Она спросила его о прошедшем вечере, и он рассказал то, что счел нужным. Когда он умолк, она подняла на него смеющиеся глаза.
– Лгун ты совершенно бездарный, Амеротк! Все на самом деле очень серьезно, правда? Близится время обнаженных мечей. И тебе предстоит быть частью всего этого.
Он согласно кивнул.
– Не отсьшай меня отсюда. – Она подошла ближе и просительно заглянула ему в глаза. – Не отсылай меня, Амеротк.
– Ты моя маленькая воинственная кошечка, улыбнулся Амеротк. – Но подумай о мальчиках! Если чернь взбунтуется, эта волна выплеснется за пределы Фив.
– А войска в городе?
– Войска будут выполнять приказы, и может статься, что отдавать их будет некому. Или они присоединятся к мятежу, что еще хуже. – Он крепко сжал ее руки. – Обещай, если дело примет опасный оборот, поступай так, как скажет Шуфой.
– Шуфой! – воскликнула она.
– Да, Шуфой, он все может: в игольное ушко пролезет, если понадобится, – объяснил Амеротк. – И нет такой беды, из которой бы он не смог выпутаться. Шуфой стоит полка солдат. Он уведет вас в безопасное место. Норфрет дала ему свое обещание и отправилась к себе в спальню. Амеротк зашел в свой кабинет, а затем поднялся на крышу дома встретить восход. Водой он омыл лицо и руки, а рот и губы очистил солью. Когда показалось солнце, он преклонил колени и, простирая к светилу руки, стал молиться, закрыв глаза. Просил он бога послать ему мудрости и охранить от бед его семью. Затем он повернулся налево, к северу, ощущая прохладный ветерок дыхание Амона-Ра. Завершив ритуал, Амеротк спустился вниз, в столовую, где слуги пытались усадить за стол расшумевшихся детей и накормить их, прежде чем они отправятся в сад играть. За столом Амеротк рассеянно отвечал на вопросы сыновей и сразу после завтрака вернулся в свой кабинет.
Солнце уже успело подняться, и трубы в храме возвестили об этом своими пронзительными голосами, когда золоченые верхушки обелисков оказались объяты солнечным сиянием, и этот приветственный глас подхватил и разнес ветерок. Амеротк занимался проверкой хозяйственных счетов храма Маат: сведений о покупке продовольствия, посадке цветов, о его доле в доходах от торговли благовониями со страной Пунт. Шуфой играл с детьми, бегая за ними по саду, а затем с серьезным видом внушал им, что им следует обращаться с ним уважительнее. Амеротк решил не препятствовать слуге в его торговле амулетами и талисманами-скарабеями. Он прекрасно понимал, что попытки остановить Шуфоя обречены на неудачу. Шуфой будет покорно выслушивать все наставления, но останется к ним глух.
– Не насмехайтесь над слепым, не издевайтесь над карликом, не дразните того, кто болен по воле божьей, – поучал сорванцов Шуфой.
«Насчет болезни – это не о тебе», – подумал Амеротк.
К нему зашла Норфрет. Они поговорили немного о поступлении старшего сына в Дом Жизни, чтобы стать писцом. Норфрет заметила, что он занят своими мыслями, поэтому она поцеловала его и ушла вниз.
Явился Пренхо и, предупрежденный Шуфоем, покаялся, что действовал заодно с Шуфоем.
– У нас с ним общий интерес к снам, – жалобно объяснил он. – А еще у нас общее дело – торговля амулетами. Это прибавка к жалованию. Оно у писца не такое уж большое, – добавил он, встретившись взглядом с влиятельным родственником.
– Тебе хорошо платят, Пренхо, – сказал Амеротк. Из маленького сундучка он достал кожаный мешочек. – Это тебе. – Он улыбнулся. – Ты очень хороший писец, Пренхо. У тебя острый, проницательный ум. Я вижу, как резво движется твоя рука с пером. Твой отчет о судебных заседаниях один из лучших.
Пренхо просиял.
– Я знал, что день окажется удачным. Прошлой ночью мне снилось, как будто я ем мясо крокодила…
– Да-да, конечно, – перебил его Амеротк. – По крайней мере, этот сон лучше, чем у Шуфоя. Ему приснилось, что он соединялся со своей сестрой.
– Но сестры у него нет!
– Знаю, – с отчаянием в голосе проговорил Амеротк. – Пренхо, даю тебе поручение написать отчет о заседании по делу Менелото. Сделай это как можно скорее.
Следующим пришел Асурал. Вид у него был удрученный. В кожаном схенти и панцире он походил на бога войны, а свой довольно нелепый шлем он держал под мышкой. Амеротк порадовался в душе, что детей не оказалось поблизости. Иначе Асуралу пришлось бы достать из ножен меч и в миллионный раз показать, как он сражался один на один с ливийским воином-силачом. Глава стражи храма опустился на складной стул и с благодарностью выпил предложенное пиво.
– Снова грабежи? – сочувственно спросил главный судья.
– Да. Статуэтки и опять только мелкие предметы. Ну, ты представляешь, что это: флаконы для мазей, игольники, мелкие чаши и тарелки.
Амеротку припша на память история, которую он рассказывал своим детям.
– А двери не вскрыты?
– Двери всегда остаются не тронуты без всяких следов взлома. Пропажа обнаруживается, когда усыпальницу открывают при очередном погребении. Никаких тайных входов или потайных ходов там нет, только маленькие отдушины. – Асурал поерзал на стуле.
– Между прочим, перед уходом я слышал, как один из младших жрецов сказал, что вот это было доставлено для тебя.
Он передал Амеротку свиток.
– Это от Лабды! – воскликнул Амеротк, как только развернул послание. – Он хочет увидеться со мной до того, как стемнеет, в храме богини-змеи в Долине царей. Он просит извинить, что не может прийти ко мне.
– Место это глухое, – сказал Асурал. – Расположено у самого края пустыни. Будь осторожен. А зачем ему надо с тобой увидеться?
– Он пишет, что ему стало известно нечто, связанное со смертью божественного фараона, – ответил Амеротк, глядя на строки послания. Скоропись, которой они были выполнены, указывала на опытную руку писца.