Убийца придвинулся к огню и обратил взгляд к звездам, серебрившимся на черном фоне устья пещеры. Впившись зубами в кусок припасенного арбуза, он перевел взгляд на труп в углу. Жертву он принес: цаплю, символ Гора и еще этого старика жреца. Убийца закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он вызывал адских существ подземного царства: Пьющего кровь; Пожирателей, Ждущих Поживу У Весов; Глотателя Теней; Сокрушителя Костей; Поедателя Крови; Глашатая Битвы. Он молился, чтобы богиня-львица Сехмет и бог тьмы, смерти и разрушения Сет услышали его молитвы и послали ему в помощь своих демонов.
За телом жреца распростерлись тела двух бабуинов, также принесенных в жертву убийцам во мраке. Он перечислил врагов, молясь о том, чтобы все названные имена оказались в списке, который составлялся богами подземного царства. Это был список тех, кого ждала смерть до окончания года. Ему придется это сделать. Иначе Египту не будет спасения, и боги лишатся защиты. И какое имеет значение небольшой хаос? Но ему следует быть не только беспощадным, но и проявлять хитрость. Особенно хитрым надо быть с Амеротком! Здесь не пройдет неожиданный змеиный укус! Убийца обвел взглядом кровавое дело своих рук и склонил голову в благодарном поклоне, прислушиваясь к тявканью гиен. Он понял, что его молитвы услышаны, и ему дан ответ, как расправиться с главным судьей Зала Двух Истин, дотошным правдоискателем Амеротком!
Перевернувшись на спину, Хатусу обвела взглядом свою опочивальню. Языки пламени масляных ламп отбрасывали пляшущие тени, и казалось, что нарисованные на стенах фигуры оживали. Она взяла веер из страусового пера и, обмахиваясь им, почувствовала на лице и шее душистую прохладу. На кровати, отделанной черным деревом, простыни были скомканными, в пятнах пота. Сбросив их, она спустила с постели стройные ноги и отодвинула золотые чаши и винный кувшин из голубого фарфора. Пол был усеян расшитыми золотом туниками, одеждами, украшенными тысячами розеток. На глаза ей попался сосуд с ароматической мазью, и она улыбнулась надписи, выполненной золотом по ободку: «Живи миллион лет, любимица Фив!» Обратив лицо на север, и с любовью во взгляде Хатусу сняла парик с диадемой, усыпанной драгоценными камнями, ожерелье из лазурита, золоченые кастаньеты. Она обернулась и посмотрела крепко спавшего Сененмута. Его крупное, покрытое потом сильное тело вольно раскинулось на постели. Любовником он оказался неистовым. Они пили вино из золотых кубков, и она танцевала для него в наряде и с украшениями, положенными супруге фараона. Затем он налетел на нее беспощадным вихрем и овладел ею с яростной жадностью, словно желал заполнить ее тело своим семенем. Она снова перекатилась на постель и легонько коснулась носа Сененмута кончиком пальца. Любил ли он ее? Этим ли объясняется его ненасытность? Или все дело в том, что она принцесса крови, супруга прежнего фараона, и, завоевывая ее, он захватывал Египет, становился обладателем земель и статуса, – всего чего жаждал этот честолюбивый лукавый придворный? А достоин ли он доверия? Может быть, он и есть таинственный вымогатель? Не он ли оставлял маленькие свитки с угрозами, предупреждениями и четкими указаниями? Если это так… Хатусу придвинул ась ближе к Сененмуту и провела пальцем по его шее. Если же этот человек предаст ее, она будет танцевать для него, угостит вкусными яствами и дорогими винами, будет и под ним яростной, как кошка, а когда он будет смотреть сон, она перережет ему горло! Хатусу улыбнулась таким кровожадным мыслям. Она помнила резню после возвращения божественного фараона из Дельты, когда рассталось с жизнью много пленных. Тогда ей едва не стало дурно, а теперь она была готова преодолеть море крови, что-бы завладеть тем, что ей принадлежало. Она снимет головы с Рахимера, Омендапа и других и от правит в их Дом Черепов.
Хатусу легла на спину и задумалась, глядя в расписанный звездами потолок. В чем причина такой перемены в ней? Угроза? Или одиночество? А может быть, ее изменила боязнь оказаться в Доме Женщин, Доме Уединения? Боязнь толстеть и считать годы, проводя время за рисованием или вышиванием, слушая непристойные дворцовые сплетни? Или дело в чем-то еще? Может быть, она мужчина в женском теле? Ей вспомнилась рабыня, с которой она была близка до того, как стала женой Тутмоса. Или причина в том, что она на самом деле считала себя олицетворением Египта? Так ее называл когда-то отец. Суровый старый воин неловко подхватывал ее на руки, прижимал к себе и называл своим маленьким Египтом.
– Ты представляешь всю его славу, красоту и величие! – объяснял он.
Хатусу снова обмахнулась веером. Все давно осталось в прошлом. И отец, и супруг ушли на запад, в Дом Вечности, и она осталась одна. И откуда эти угрозы? Кто вымогатель? И как, во имя всех богов, ему удалось узнать тайну, которую прошептала ей мать, когда лежала измученная лихорадкой на смертном одре? И почему угрожать ей стали только теперь? Сразу после возвращения Тутмоса в Фивы появились предупреждения. Какую цель преследует вымогатель? Стремится ли он взять власть над ней, а со временем и над Египтом? Или он намерен увлечь ее дальше во мрак? Чьих рук это дело? Рахимера, Бейлетоса и тех лицемерно улыбающихся жрецов, которые собираются в секретных комнатах своих храмов и замышляют измену? А может быть, это солдаты под предводительством Омендапа? Божественный фараон всегда питал слабость к молодым солдатам. И что же дальше? Это напоминало игру в шахматы. Каждая сторона сделала ход. Под ее надзором дворцы, Рахимер контролирует храмы, а солдаты отказываются действовать.
Хатусу опустила веер. Положение напоминало ей преддверие бури, тех ужасных дождей, когда тучи кипели над Фивами, словно в котле. Сененмут рассказал ей, что происходит. Лазутчики и дозоры прибывали с докладами; ливийские всадники были замечены в Красных землях значительно ближе к востоку, чем они появлялись раньше. Наместник из Куша жаловался, что нубийцы перестали присылать дань и что замки и укрепления за Первым порогом оказываются в изоляции. Дозоры попадают в засады. А что было хуже всего? Сененмут твердил о севере, откуда не вернулись ни лазутчики, ни дозорные. Коротко и ясно он описал ей опасности, угрожавшие Египту. Эфиопы, ливийцы и нубийцы досаждали, как назойливые мухи, что вились с нудным жужжанием над масляными лампами. Но по-настоящему грозную силу представляла мощная азиатская держава Митанни, которой не давали покоя богатые земли Ханаана. Что, если они двинутся на запад? Отправят армию через Синай и захватят шахты и рудники, откуда шло в Египет золото, серебро, бирюза и другие драгоценные камни. Если продвижение их будет стремительным, они дойдут до дельты и разорят северные города. А что потом? Сененмут показал ей начерченный им набросок карты.
– Рахимер станет требовать, чтобы армии были посланы на север и юг. Несомненно, командующим будет Омендап, но визирь также будет настаивать на твоем участии в походе.
– А дальше что? – спросила тогда она.
– А ты как думаешь? – не удержался от насмешки Сененмут.
– Дальше будет мое поражение! Я либо окажусь пленницей Митанни или вернусь в Фивы побитой собакой.
– Побитой сукой, – рассмеялся Сененмут, – которую пора загнать в конуру.
– А тем временем…