В большинстве вагонов сидели военнослужащие с эмблемой алебардистов, направлявшиеся в казарменный городок. На станции солдаты забросили вещевые мешки и забрались в кузов ожидавшего их грузовика. Группа молодых офицеров втиснулась в два такси. Гай сел в третье один. Когда он проезжал мимо караульного помещения, у него возникло мимолетное неясное впечатление чего-то странного в облике часового. Он проехал к офицерскому собранию. Там никого не было видно. Передние такси исчезли в направлении нового здания. Гай оставил багаж в вестибюле и пошел по плацу к штабу. Навстречу маршировало отделение солдат с ведрами; их лица, словно по мановению руки Цирцеи, превратились из человеческих в чуть ли не звериные. Сдавленный голос скомандовал: «Равнение направо!»
Десять свиных рыл, похожих на создания Иеронима Босха, повернулись к нему. Растерянный, Гай автоматически крикнул: «Вольно, капрал!»
Он вошел в кабинет начальника штаба, встал по стойке «смирно» и отдал честь. Из-за стола в его сторону поднялись две безобразные морды из брезента, резины и талька. Словно из-под толстого слоя одеял, донесся голос:
– Где ваш противогаз?
– С остальными вещами, сэр, в офицерском собрании.
– Пойдите и наденьте.
Гай отдал честь, повернулся кругом и вышел. Он надел противогаз, поправил фуражку перед зеркалом, которое всего лишь год назад так часто отражало парадную фуражку, высокий синий воротник и лицо, полное надежды и целеустремленности. Посмотрев несколько секунд на тупое рыло, он вернулся к начальнику штаба. На плацу была построена рота: нормальные, розовые молодые лица. В кабинете сидели начальник штаба и старшина с открытыми лицами.
– Снимите эту штуку, – сказал начальник штаба. – Уже больше одиннадцати.
Гай снял противогаз и повесил его, как положено, на грудь для просушки.
– Разве вы не читали постоянно действующую инструкцию?
– Нет, сэр.
– Почему, черт возьми?
– Только сегодня прибыл из-за границы, сэр.
– Так вот, запомните на будущее: каждую среду с десяти до одиннадцати ноль-ноль весь личный состав принимает меры противохимической защиты. Это постоянно действующий приказ командования.
– Слушаюсь, сэр.
– Ну, а теперь – кто вы такой и что вам надо?
– Лейтенант Краучбек, сэр. Второй батальон королевской алебардийской бригады.
– Чепуха. Второй батальон за границей.
– Я прилетел вчера, сэр.
Потом после всего этого маскарада с противогазами медленно ожили старые воспоминания.
– Мы встречались раньше.
Это был тот самый безымянный майор, теперь пониженный в чине до капитана, который появился в Пенкирке и три дня спустя исчез в Бруквуде.
– Вы командовали ротой во время той большой суматохи.
– Да, да. Извините, ради бога, что я не узнал вас. С тех пор было столько еще суматох. Столько людей прошло через мои руки. А как вы сюда попали? Ведь вы должны быть во Фритауне.
– Вы меня не ожидали?
– Не получал о вас ни слова. Ваши документы, наверное, послали в центр формирования и подготовки. Или в Пенкирк, в пятый батальон. Или в Брук-Парк, в шестой. А может быть, в штаб особо опасных операций. За последние два месяца мы распухли, как черти. Не успеваем вести учет. Ну, я тут почти все закончил. Продолжайте, старшина. Если понадоблюсь, я в офицерском собрании. Пошли, Краучбек.
Они вошли в Буфетную. Это была совсем не та комната, какой ее помнил Гай и где он тогда на вечере ушиб колено. Там, где прежде над камином висела картина «Несломленное каре», теперь был только однотонный темный прямоугольник. Колокол с голландского фрегата, афридийское знамя, позолоченный идол из Бирмы, наполеоновские кирасы, ашантийский барабан, круговая чаша с Барбадоса, мушкет султана Типу – все исчезло.
Начальник штаба заметил блуждающий, печальный взгляд Гая.
– Грустно, правда? Когда начались налеты, все упрятали в подвалы. – Потом сообщил как самый мрачный факт всеобщего разорения: – Я тоже потерял звездочку.
– Да, не повезло.
– Я ожидал этого, – сказал начальник штаба. – Обычным порядком я получил бы очередной чин не раньше, чем через два года. Думал, что война может немного ускорить это дело. Для большинства так и получилось. Месяца два мне тоже везло. Но потом везение кончилось.
Камин не топился.
– Холодно здесь, – сказал Гай.
– Да. До вечера не топят. И выпить не дают.
– Наверное, везде так?
– Вовсе не везде, – сердито ответил начальник штаба. – Другим полкам еще удается жить вполне прилично. Но наш капитан-комендант не тот человек. Теперь у нас во всем строгая экономия. Он считает, что ее соблюдают во всех алебардийских частях. Спим но четыре человека в комнате, взносы в столовую сократили на половину. Мы практически живем на пайке, как дикие звери, – горестно, но неудачно уточнил он. На вашем месте я не задерживался бы здесь долго. Кстати, почему все-таки вы оказались здесь?
– Я прилетел с бригадиром. – В тот момент это было самым подходящим объяснением. – Вы знаете, что он вернулся?
– Впервые слышу.
– Знаете, что он ранен?
– Нет. Здесь до нас, кажется, ничего не доходит. Может быть, они вообще потеряли наш адрес. При прежних штатах все шло отлично. А после этого развертывания нее полетело к чертям собачьим. У меня отобрали денщика, прослужившего со мной восемь лет. Теперь приходится делить какого-то старого хрыча с полковым врачом. Вот до чего мы докатились. Отобрали даже оркестр.
– Холодище здесь, – повторил Гай.
– У меня в кабинете есть печка, но все время звонит телефон. Выбирайте.
– Что мне теперь делать?
– Для меня, дружище, вы все еще в Африке. Я отправил бы вас в отпуск, но вы не числитесь в наших списках. Не хотите ли обратиться к капитан-коменданту? Это можно устроить.
– К тому самому?
– Да. Ужасный человек.
– Не стоит его беспокоить.
– Пожалуй.
– Так как же быть?
Они беспомощно глядели друг на друга, стоя у холодного камина.
– У вас должно быть командировочное предписание.
– Ничего у меня нет. Меня просто отправили, как посылку. Бригадир оставил меня на аэродроме и сказал, что даст о себе знать.
Начальник штаба исчерпал свой скудный официальный репертуар.
– В мирное время такого не случилось бы.
– Совершенно верно.
Гай заметил, что этот безымянный офицер набирается духу для принятия отчаянного решения. Наконец он сказал:
– Ладно, рискну. По-моему, небольшой отпуск вам нисколько не помешает.