— Что-то опускается? — спросил Дан. — О чем вы говорите?
Гибкие пальцы так и летали над сенсорами, посылая куда-то потоки бит.
— Восток с Западом в тоскливом ужасе! Не знают, что делать, и просят совета! Складно, Вомбата посоветует, почему бы и нет… Приземляйтесь сюда, близко с городом… Итого круговой перрон… Конструкция у него не для планетарной посадки, но перенесет…
— О чем вы говорите? — повторил Дан, ощущая, что за ухом вновь начало колоть. — Кто в тоскливом ужасе?
— Восток и Запад. — Киборг наконец повернулась к нему. — Стремительно будут здесь. Ну, не совсем здесь, неподалеку.
— Кто такие Восток и Запад?
— Искины, человек! Тибетцы так наименовали, а в настоящее время и Вомбата с Шунды, итого хулиганом, именуют так… Искины-разумники на круговом перроне… платформе, орбитальной платформе, на сфере то бишь. Там рядовые двигатели, ракетные. Способно опустить… — Позади запищало, киборг повернулась к терминалу и воскликнула: — Божья расплата! А у них тоже дела те еще творятся, наверху… Желает внимать человек? — Где наверху? В Общежитии?
— Агась. Включаю…
Несколько висящих вокруг темных мониторов заработали. Дан не сразу понял, что они показывают, — какая-то сумятица, мелькание теней, снующие из стороны в сторону разноцветные пятна… а потом прямо на него уставилось лицо Калема.
Данислав отпрянул и повалился задом на паутину. Сначала он разглядел лишь это лицо, разбитые губы, кровь, свернутый набок нос… Затем голова уменьшилась, и стал виден весь колесничий, лежащий на боку, а рядом лицом вниз вытянулась худая блондинка. Другие мониторы показывали беснующуюся толпу: люди дрались, опрокидывали друг друга, топтали ногами, при этом двигаясь к широкому пандусу, ведущему из дискотечного шара…
— Что там происходит?! — закричал Дан.
Звук отсутствовал, но он и не был нужен. На мониторах софиты будто сорвались с цепи — носились зигзагами, взлетали к своду, падали на толпу и беспрерывно вращались, превратив помещение в скопище кружащихся световых колец; вот круглая сцена, незнакомый человек на ней и трупы музыкантов; пол в зале завален мертвецами и ранеными, между ними петляют последние люди, еще не успевшие добраться до пандуса.
Массивное тело Зага Космо лежало неподвижно, рядом валялись техники; незнакомец на сцене — у Дана мелькнула мысль, что он видел его совсем недавно, может, в аэропорту, но мельком; наверное, просто прохожий в толпе, — незнакомец этот, вонзив в себя иглы микрофонов и взяв магнитную гитару, заливал дискотеку потоком безумной музыки. Чудовищные ритмы его тела передавались толпе, и та превратилась в скопище даунов, охваченных манией убийства…
Дан очень ясно представил себе, что творится сейчас под круглым сводом, он даже услышал это: многоголосое рычание, визг гитарных струн, барабанную дробь сердца, рев крови, стоны, крики — и потому не сразу понял, что коллектор наполнило чпок-чпок сотен ножек.
Он опомнился, лишь когда Кибервомбат, отключив видеоряд из дискотеки, забегала между терминалом и краем паутины, когда серый вал дезинтегрирующейся материи покатился к сетке.
Атака модулей захлебнулась быстро: на этот раз их было куда меньше.
— Вот почему так слабо… — протянула киборг. — Сервис наверху занят. Внимал человек, что свершается?
Зажмурившись, Данислав провел ладонями по лицу, потер веки, надавил на глазные яблоки, пытаясь изгнать лицо мертвого Калема, отпечаток которого будто врос в сетчатку.
— Кто это был на сцене? — прошептал он, взглянув на Кибервомбат. — Как… как он прошел через полог? Ты видела?! Он же… Это какой-то псих! Я и раньше думал иногда: а что случится, если резо-рок попытается играть маньяк, что будет со слушателями? Господи… хорошо, что я На-ту отправил…
— Теперь на «ты»? — спросила Кибервомбат, моргая, и ногтями на передней левой руке легко провела по щеке.
То, как она эта сделала… Данислав вдруг понял: да она же кокетничает! И когда она вдруг заговорила про свои причины и следствия… Хозяйка кластера пыталась на свой манер завязать разговор, познакомиться… Дикость всего этого, непередаваемая нелепость флиртующего киборга женского пола, наполнила его волной растерянности и смущения, ужас от происходящего сейчас наверху, в дискотечном шаре, отступил.
Тем временем хозяйка кластера, развернувшись к терминалу, заговорила:
— Шунды, стремительнее! Где сейчас? Тут прошло уже две волны. Если… Да, сфера нисходит. Разумники спросили у Вомбаты, что теперь им делать, Вомбата предложила помощь. Искупление, очищение… Но Вомбата сказала, проявить помощь можно только здесь, на планете. Потому искины нисходят… Нет, не на город. Как Вомбата может контролировать это? Нисходят в фокус Псевдозоны… Нет, километров двадцать, совсем близко канала.
— Что?! — закричал Дан, вскакивая и качаясь на сетке. — Что ты сказала?!
Киборг повернулась к нему:
— Агась?
— Кто-то садится возле ПсевдоДнестра?
— Круговой перрон «Влезания».
— Вле… «Вмешательства»? И что будет, когда он сядет?
Казалось, волнение Дана передалось и киборгу.
— Ну… Вомбата думает, средад выявится. Наверное. Возможно. Ситуация потенциальна, но очень уж неопределима. Там что-то вроде итого кластера, только тривиальнее. Проще. Зато больше значительно. Среда, которую создали там искины, развернется…
— Искины — это те, которых ты назвала Востоком и Западом? Какая у них среда?
— Адская среда, — сказала киборг.
— Что это значит? Это ты заставила их опуститься в Псевдозону? Что будет с теми, кто сейчас там находится?!
— Средад итого. Демосфера у искинов. Первая версия, конечно, еще не апробированная. Вомбата сначала электромагнитным импульсом из антенны защиту перрона сняла, а следом им мораль инсталлировала. Командировала поток данных. Ну, их совесть и изгрызла. Раньше-то голое сознание было… В итого момент времени — почему люди не способны поставить производство искинов на поток? Из-за отсутствия у тех предков, генетики, наследственности. Делаем сознание, но не можем проинсталлировать подсознание. Архетипы не программируются, разумеет человек? Потому удаются не супермозги, а гениальные дебилы. Ну вот, а Вомбата хоть сродство морали создала, подобие, программным методом… И теперь… Вомбата себе представляет… Убил человек десяток тысяч, а потом вдруг мораль появилась, и постигает: убивать плохо! Плохо, плохо убивать! Какие чувства потом? Ужас, тоска, депрессия…
— Искины убили десятки тысяч людей? Я не понимаю… — сказал Данислав, и тут стена коллектора позади паутины проломилась.
По янтарной пленке прошла быстрая пульсация: на самом деле пленка не двигалась, но впечатление было такое, будто от дальнего края по ней покатилась стремительная волна. Радужные блики потускнели, разгорелись вновь. Затрепетали, задрожали, то натягиваясь, то провисая, нити паутины, качнулись мониторы, вентиляторы и терминал.