— Вот ведь, Олег Иваныч, что вера православная делает! — осмотрев выздоравливающего, довольно произнес гость. — Не впервой такое вижу…
Он прямо лучился важностью, словно не соизволением Господним выздоровел болящий, а лично его, Ивана Костромича, потугами.
Через пару дней и подходящая оказия случилась: собирался к Новгороду большой купеческий караван, о чем радостно сообщил Олегу государев дьяк Федор Курицын.
— Это хорошо, что большой, — улыбнулся про себя Олег Иваныч. — Легче затеряться, от лихих людей спрятаться.
— Напрасно так мыслишь, — охолонул его дьяк. — Караваны купеческие перво-наперво лиходеи осматривают. Куда идет, да с каким товаром, да много ль воинов, охраны. Бывает — из ворот только выедут купцы — их уж тут и ждут, за ближайшей горкой. Нет, ежели надобно тебе из Москвы незаметно выбраться, советую сначала в монастырь какой выехать либо в деревню дальнюю. А уж оттуда — к купцам пристать, допрежь того сговорившись. От кого таишься-то, господине? Впрочем, не хочешь — не говори, твое дело. Но совет мой запомни, может, и сгодится! Не благодари, не надо. Чего-чего? Где б такого купца сыскать? Ну, ты ушлый! Ладно, сведу. Жди к вечеру.
Не обманул Федор Курицын, привел вечерком Акима Поварова — купеческого приказчика. Сам-то Ефим Панфилыч, богатый муромский купчина, подойти не смог, занят был сильно. Оно и понятно — путь не близок да опасен, подготовка глазу хозяйского требует.
Сговорились с Акимом за полденьги, что будет их ждать Олег Иваныч в пяти верстах от монастыря Троице-Сергиевого, у реки, на пригорочье, в виду небольшой деревеньки Онфимово, что отцу покойному сына боярского Онфимова Епифана еще прежним государем Васильем пожалована.
Не понравился Олегу Иванычу приказчик, совсем не понравился. Вертлявый, бороденка редкая, взгляд вороватый да наглый — точь-в-точь, как когда-то у ребятишек с Апрашки. Ну, делать нечего, какой уж есть. Даст бог, не обманет.
Попрощался Олег Иваныч с гостями, принялся к отъезду готовиться. Шпагу точил да десяток монет серебряных под подкладку в кафтан зашил, как положено. Того не видал, делами поглощенный избыточно, что не успел Аким-приказчик к Неглинной от Кремля спуститься, как подошли к нему двое. Сзади возок подъехал, одвуконь, быстрый.
Долго не разговаривали: схватили под руки, да в возок. Лошадок стегнули. Эх, залетные! Понеслись вдоль по Неглинной, куда только — бог ведает. Затрепетал душонкой Аким, особливо как нож вострый к горлу приставили. Спросили ласково, к кому купецкая теребень в Кремль приходила, не к такому ли? В возке сидевший — в колпаке черном, бороденка гнусная, козлиная — Олега Иваныча точнехонько описал: роста высокого, лицо белое, борода да волос светлые, глаза — как небо осеннее, серые. На щеке родинка небольшая. В кафтане лазоревом да меч на поясе не простой — узок, кончар будто…
— Правду скажешь, мил человек, али в прорубь?
Затрясся весь Аким-приказчик, головой забубенной закивал часто. Все рассказал, и про человека с мечом узким, и про хозяина своего — Ефима Панфилыча, купца муромского.
Не знал того Олег Иваныч — а все ж на душе неспокойно было. Выходило, в пятницу ему с караваном встречаться. А какое ж хорошее дело в пятницу делается? Ясно — никакого.
С богомольцами поехали в монастырь Троице-Сергиев. На двух телегах ехали, ходко. С утра солнышко светило, да ветерок эдак чуть-чуть дул иногда. Небо было голубым, высоким, прозрачным, лишь где-то у самого горизонта синели, копились тучи. Олег Иваныч разнежился на мягком сене, плащик бобровый распахнул, природой на пути любовался. На небо смотрел голубое, от солнца щурясь, на деревья в белом инее, на синие дорожные тени. Тучи на горизонте становились все смурнее, даже как-то заметно ближе, и не раз, и не два с тревогой посматривал на них возница — рыжебородый мужик из деревни Онфимово, что с монастырем рядом.
Дорога спустилась на реку, пошла дальше по льду. С обеих сторон реку обступали высокие, поросшие густым лесом холмы. Поднявшийся ветер раскачивал корявые вершины деревьев. Возница нахлестывал лошадей.
С вершины одного из холмов, петляя в чащобе, спускалась к реке незаметная тропка, делая изгиб в кустах у излучины, выбегала к дороге. В конце тропинки, за деревьями, копошились всадники в тегиляях, числом с десяток. Сабли, в колчанах — луки со стрелами, рожи — не приведи Господи! Один из них спешился, поднялся на холм, крикнул — едут!
Всадники вытащили луки.
Их предводитель — сумрачного вида светлобородый мужик — оглянулся:
— Едут, Митрий-человече!
— Слышу, что едут, — ухмыльнулся козлобородый шильник, потер радостно руки. — Ну, ин ладно… Ладно…
У излучины дорога раздваивалась, одна стежка шла вдоль реки дальше, к монастырю, другая поворачивала налево, к деревне.
— Успеть бы в обитель, — обернувшись к сидевшим в телеге богомольцам, тревожно произнес рыжебородый возница. — Вон, небо-то… Спаси, Господи!
— Спаси, Господи! — перекрестившись, повторили все хором. Олег Иваныч, взглянув на небо, нахмурился. Светлое еще совсем недавно, небо потемнело — вся до поры до времени таившаяся у горизонта синь наползла на него, жадно сжирая блеклые голубые остатки. Здесь, на реке, в низине, еще было тихо, но на холмах уже выл-кружил ветер, сметал с кустов снег, пригибал к земле тонкие вершины деревьев. Спаси, Господи! Не дай бог попасть в этакую-то бурю!
Олег Иваныч поплотнее запахнул плащ. И вдруг возница неожиданно дернулся, и, вскрикнув, повалился в телегу. В груди его торчала длинная боевая стрела!
С гиканьем выскочили из кустов всадники! Помчались наперерез, пуская на ходу стрелы. Подстрелили еще двух богомольцев. Потерявшие скорость сани представляли собой неплохую мишень. Всадники, расправившись с богомольцами на передних санях, повернули…
Не раздумывая, Олег Иваныч схватил вожжи, гикнул:
— Нно, залетные!
Подстегнув коней, поворотил налево, на ходу сталкивая в снег трупы. Крикнул оставшемуся в живых страннику:
— Помогай, божий человек!
Тот, стуча зубами, молился.
Вихрем взметнулись кони на длинный пологий холм, помчались. Вскоре лес на холме кончился — дальше дорога пошла полем… Большое ли поле, далеко ль до деревни — то ведал сейчас один только Бог.
Вокруг творилось нечто! Выл, буранил, взметывая тучи снега, ветер, сорвав шапку, швырнул в лицо холодные иглы. Олег Иваныч чертыхнулся, бросил взгляд назад — ни хрена не видно — слышно только, вроде как ржут позади кони-то, значит, не отстают лихие людишки! Ну да еще погоняемся! Такая-то погодка беглецам на руку. Свернуть бы куда, пускай поищут. Ага, вот вроде подходящая колея. Видно, не так и давно сани проехали. А уже почти замело, специально бы по сторонам не смотрел — точно б мимо проехал.
Въехав в лес, остановились осмотреться. Со скрытого вьюгой поля доносилось лошадиное ржание. Найдут повертку аль нет? Черт их… Интересно, попутчик-то здешние места хорошо знает?