– Слава тебе, слава… – прошептал Макати, не очень понимая, кому именно возносит благодарность, то ли богу своего народа за то, что защитил, то ли чудищу из дыма, не ставшему нападать на «Черного слона».

Но слова застряли в горле у капитана, когда мглой окутался весь остров. Струи черного дыма толщиной с крепостную башню ринулись вниз, стеной поднялись до неба. Образовали силуэт громадного существа, раскинувшего в стороны лапы-крылья, голову поднявшего вверх, к солнцу…

Сверкнули неистовой злобой многочисленные глаза, и морок развеялся.

Но Макати та-О трясло от ужаса еще долго, даже когда остров исчез из виду. Матросы ходили по кораблю потерянные, многие молились, и в глазах у всех плясал страх.

Капитан не сомневался, что в первом же порту они напьются до одурения.

И он сам – тоже.

Глава 5 Безумие моря

Несколько дней галеон кивагор шел на юго-восток, справа было открытое море, слева синела полоска берега – полуостров Старис, южная оконечность Холодного континента. Рендалл, Юрьян и Хельга старались не выходить из отведенного им помещения – правой половины капитанской каюты.

Их поселили там после обещанного Дриго обеда, когда тот заявил, что свободных помещений на корабле нет. Матросы притащили ширму и разгородили просторную каюту на две части. Пассажирам достались три сундука, на которых можно было спать, большой шкаф и стол.

Первые два дня Олен и скальд отсыпались и отъедались. Шустрый сочинял цикл стихов, названный им «Божественное Отмщение». Лиафри большую часть времени молчала, иногда Рендалл ловил на себе ее взгляды.

Матросы поглядывали на чужаков со страхом и неприязнью, слухи о том, что один из них колдун, ползли и множились. Рыжий гулял по галеону, точно по своим охотничьим угодьям, ловил крыс.

На четвертый день Холодный материк пропал за горизонтом и Олен, боявшийся погони, облегченно вздохнул. А следующим утром проснулся от возбужденных воплей. Поднял голову и обнаружил, что Хельга тоже не спит.

– Что там такое? – спросил он.

– Не знаю, – настороженно ответила лиафри. – Надо посмотреть.

Поднялась одним гибким, стремительным движением, потянулась за мечом. Олен глянул в сторону мирно похрапывающего Юрьяна, подумал, что будить его пока не стоит, и откинул одеяло.

Когда выбрались из кормовой надстройки, вопли смолкли, но матросы так же толпились у правого борта.

– Ничего себе… – только и сказал Рендалл, бросив взгляд в ту сторону, куда таращились кивагор.

Примерно в полумиле от галеона виднелся остров. Большой, поросший высокими деревьями, он чудным образом подрагивал, точно морок, но при этом, несомненно, был вещественным. Но что самое странное – он плыл, рассекая серые волны, от берегов ползла рябь.

Остров с кораблем шли одним курсом, и галеон потихоньку уходил вперед.

– Что это такое? – прошептал Олен, разглядывая стройные белые стволы, круглые золотые листья, что напомнили о Вечном лесе. Увидел торчащие из травы цветы, алые и синие, размером с колесо, порхающих над ними бабочек с хорошую птицу.

Ветви кое-где покачивались, говоря, что за ними прячутся довольно крупные существа.

– Плавучий остров. – Капитан, несмотря на внушительные габариты, ходил совершенно бесшумно. – Застывшие мысли творца, как говорят одни, уцелевшие куски мира, что был до Падения Небес, – считают другие. Зародыши чего-то нового, что не родилось, – мнение третьих. Мудрецы спорят, а кто прав? Неизвестно… Мы точно знаем, что такие острова есть, время от времени натыкаемся на них.

– Я видела один. На востоке, в Тройном проливе, – сказала Хельга. – Но он был совсем другим.

– Ничего странного, – улыбнулся Дриго. – Они все разные.

– А кто-нибудь пытался на них высаживаться? – Олен почувствовал, как зашевелилось, выпустило коготки любопытство.

– Есть такие глупцы. Я слышал, что даже кое-кто сумел вернуться. Но это, по-моему, небылицы. Я точно знаю, что тот, кто ступает на землю Плавучего острова, теряет рассудок. Поэтому такой красотой можно любоваться только издалека…

Капитан отошел, а они так и стояли, глядя на деревья, на сумрак под их сводами. А затем Олен неожиданно подумал, что он притерпелся к этому миру, перестал осознавать его чужеродность. Воздух Вейхорна прекратил причинять боль, беловатое солнце стало привычным.

А наречия местных жителей – почти родными.

Но образ Алиона не потускнел в памяти, несмотря на обильные впечатления последних дней.

– Я должен вернуться, – прошептал Олен, – там меня ждет Харугот, ждет долг… и Саттия…

При мысли о взбалмошной четвертьэльфийке сердце болезненно дрогнуло.

– Скоро завтрак, – сказала Хельга. – Идем в каюту.

– Да, – кивнул он.

Корабль качнуло, словно киль зацепился за что-то, с потемневшего неба хлынул ливень.

– Только что было ясно, – пробормотал Рендалл, вслед за девушкой поднимаясь по трапу. – Откуда все взялось?

Новый порыв ветра заставил галеон накрениться, захлопали паруса, засвистела боцманская дудка. Дриго объявился около штурвала, отодвинул стоявшего там матроса, сам положил лапищи на отполированные ручки.

– Что-то не так, – проговорила Хельга.

– Что именно?

– Я не знаю, я просто чувствую. – И впервые с момента их встречи на личике лиафри стало заметно беспокойство.

– Но это не повод, чтобы мокнуть, – буркнул Олен, и они прошли в каюту, где обнаружили нещадно зевающего Юрьяна и миски с горячим завтраком.

Примерно час корабль боролся с беспорядочно налетавшими шквалами, а затем ветер стих и дождь прекратился. Но что-то странное начало твориться с волнами, они выросли, обзавелись оторочками из пены и принялись колотить галеон в корму и левый борт.

– Нас словно тащит на юго-восток, – сказала Хельга.

– Нельзя доверять этому морю, – проговорил скальд, оторвавшись от поисков рифмы к слову «многозвучный». – Вот помяните мое слово, мы еще не раз пожалеем, что дали себя…

Галеон качнуло особенно сильно, и Шустрый испуганно смолк.

Дверь каюты приоткрылась, и в нее проскользнул Рыжий. Нервно замяукал, глядя на Рендалла.

– Вот и оцилан что-то чует, – заметил он. – Что…

Треск грома прервал его слова, и галеон мотнуло так, словно великан размером с гору пнул его в корму. Миски слетели со стола, со звоном поехали по полу. Кот гневно зашипел, Олен едва не свалился с рундука, а Юрьяна ощутимо шандарахнуло затылком о переборку.

– Ой-ёй… – запричитал он, – как больно-то! А? Что творится, укуси меня краб за пятки? Неужели мы утонем?

Море, только что спокойное, точно обезумело. Волны бросались на галеон со всех сторон, толкали и швыряли его. Кипела пена, крутились водовороты, черные, как зрачки самой смерти. С тяжелым рокотом колотил по палубе дождь, ветер заставлял сгибаться и скрипеть мачты.