– А ну, назад, твари! – Ширма рухнула, из-за нее появился капитан с двумя саблями в могучих ручищах, а с ним басистый кивагор, что обнаружил чужаков в трюме. – Или отправлю всех рыб кормить!
Матросы начали пятиться, последний споткнулся о труп соратника и кубарем скатился по трапу. Галеон мотнуло, и Олен, чтобы удержаться на ногах, вынужден был опереться о переборку.
Хельга даже не покачнулась.
– Что это такое? – спросила она, холодно глядя на Дриго. – Бунт?
– Они считают, что буря из-за вас, – в светлых глазах капитана злости было на тысячу негодяев, – и что если выкинуть вас за борт, то море успокоится. Радуйтесь, что я так не думаю.
– Вот уж радость, – пробормотал Олен.
Дриго не обратил на эту фразу внимания.
Его соратник выбрался из каюты, зазвучал решительный голос. Несколько матросов вернулись, но без оружия, с опущенными взглядами. Рендалл почти увидел прижатые к животам хвосты. Трупы унесли, на полу остались кровавые лужи, брызги пены.
– Лучше вам запереться, – сказал капитан, когда последний из его подопечных вышел из каюты. – Я сюда до утра вряд ли вернусь. А к рассвету или буря закончится, или галеон пойдет на дно.
Он кивнул и вышел. Хельга подошла к двери и после второй попытки задвинула засов.
– Проклятые, проклятые… – Юрьян опустился на пол. – Что? Зачем они так? Или и правда все из-за нас? Из-за тебя? – его безумный взгляд остановился на Олене. – Из-за этих твоих вещей?
– Я предупреждал тебя, клянусь Селитой, – спокойно сказал тот. Когда убирал ледяной меч в ножны, тот показался неожиданно тяжелым. – Помнишь? Говорил о том, что быть рядом со мной – опасно. Ты тогда со мной согласился… И что теперь? Только прижало, начал хныкать?
– Да, не стоит так, да. – Скальд закрыл глаза и замолчал, слышалось только его шумное, прерывистое дыхание.
Шторм продолжался. Волны кидали корабль, клали его то на один борт, то на другой. Ветер то исчезал совсем, то начинал выть, подражая бешеному волку. В каюте висела вонючая духота, смешивались запахи пота, крови, невыделанной кожи, грязной одежды.
Спать Олен не мог. Лежал в полудремотном оцепенении, ожидая момента, когда хрупкая деревянная скорлупа не выдержит напора стихии и холодная вода хлынет со всех сторон. Слушал прерываемое постанываниями сопение Юрьяна, который, похоже, спал, тихое дыхание Хельги.
Пытался вспоминать, думать о том, что можно сделать, но не мог, мысли уходили куда-то в сторону, распадались на обрывки.
– Ты ведь не спишь, – прозвучавший шепот заставил его вздрогнуть.
– Нет.
– Смерть неизбежна. Может быть, перед ней в последний раз в жизни получим удовольствие друг от друга? – Хельга предложила это спокойно, как кружку пива или стакан вина, а Олен от неожиданности забыл о сонливости.
– Хм… наверно, нет… – сказал он, думая о другом таком же предложении, сделанном жрицей Озерной Королевы. Там причиной была корысть, а тут что – просто желание, страх гибели? И вообще, не совсем ясно, возможно что-то между человеком и лиафри? Хотя внешне разница не больше, чем с теми же эльфами. – Не обижайся…
– Я была бы рада. Но если нет, так нет.
Юрьян всхрапнул, зачмокал во сне, и Рендалл выдержал паузу, прежде чем произнести очередную фразу.
– Я польщен, – сказал он, взвешивая каждое слово. – Но согласиться не могу. И не потому, что ты мне не нравишься. А просто – не могу…
Она молчала так долго, что Олен решил, что не дождется ответа. Дремота почти вернулась, и тут он вновь услышал мелодичный голос лиафри.
– Первый раз меня попытались изнасиловать, когда мне было одиннадцать, – произнесла она. – Это был пират-охони. Они напали на наше селение и взяли меня в плен. Я убила его, ударив пальцем в глаз. Меня выпороли так, что я сидеть не могла. Но я выжила. В течение года меня продавали пять раз. Еще одного насильника я убила, сломав ему шею, трех покалечила. Сын убитого получил наследство и испытывал ко мне что-то вроде благодарности. Поэтому он продал меня не очередному хозяину, а в бродячий цирк.
– И что там? – Рендалл ощутил подступающую тошноту.
– Очередное изнасилование. Затем хозяин цирка на потеху публике стравливал меня с охотничьими псами. Я научилась убивать их голыми руками, а потом в землях мавулаи перерезала ему глотку и сбежала. И тогда я поклялась, что только сама буду выбирать себе мужчин.
Это была самая длинная речь лиафри за шесть дней, в течение которых они путешествовали вместе. И прятались за ней искренние чувства, только не очень понятно – какие именно.
Желание излить душу незнакомцу? Тот же страх смерти? Или что-то иное?
– А оружием ты выучилась владеть в цирке? – спросил Олен. – И за что тебя прозвали Белой Фурией?
– Нет, в воинской школе в Которахи. Прозвище дали после того, как я выжила в битве при Алом Храме. Тогда из двух армий уцелело двадцать бойцов. Мы стояли по колено в крови среди изрубленных тел.
Хельга замолчала, а дальше Олен спрашивать не стал. Побоялся, что своими расспросами причинит боль. А вскоре уловил новый звук, что пробился через рев урагана – мощный равномерный грохот.
– Прибой? – спросил сам себя.
– Похоже, – ответила девушка. – А это значит, что несло нас с бешеной скоростью. Надо только понять – куда, на север или на юг?
В каюту просочился тусклый, только что родившийся рассвет, и с палубы донесся вопль дозорного:
– Земля!
Буря затихала и галеон уже не прыгал обезумевшим козлом, а просто раскачивался.
– Пойдем посмотрим, что там? – предложил Олен.
– Пойдем.
Поднялся с трудом, разминая занемевшие конечности. Хельга отодвинула засов, повеяло холодной свежестью. На верхней ступеньке трапа Рендалл едва не поскользнулся в чужой крови. В последний момент удержал равновесие, схватился за стенку и получил здоровенную занозу.
На палубе их встретил ор из глотки Дриго и суета матросов, ставящих запасную мачту.
– А ну, в сторону! – рявкнул капитан на пассажиров. – Не мешайтесь под ногами!
Учитывая обстоятельства, это можно было перевести как «доброе утро».
Небо оставалось чистым, ветер гнал по нему взлохмаченные перья облаков, длинные и серые. Луна болталась у западного горизонта, бледная, как призрак, на востоке всходило солнце.
На юге, куда шел корабль, виднелся гористый, изрезанный бухтами берег. Торчали из воды черные бивни скал, вокруг них кипели буруны. Дальше тянулись золотистые и белые пляжи, зеленели рощи, вздымались склоны бесплодных утесов, свисали «бороды» водопадов. Все это мало напоминало Холодный материк.
– Похоже, что нас унесло на юг, – сказал Олен, испытывая немалое облегчение. – Значит, в руки Озерной Королевы мы никак не попадем.