У его деда по отцу был родной брат, который в конце тридцатых эмигрировал. Точнее, он работал в советском торговом представительстве в Берлине и предпочел остаться. Как получилось, что его родню после этого не репрессировали, неизвестно. Может, потому так случилось, что Пакт с Германией к тому времени уже был подписан, а может, просто забыли, накладки даже в столь серьезном ведомстве, как НКВД, тоже периодически случались. Времена тогда стояли смутные, в воздухе отчетливо пахло приближающейся войной, бывало и не такое. К тому же вскоре и немецкую республику упразднили. Отец Аркадия родился уже в Казахстане.
Ну, а когда маленькому Аркаше исполнилось три года, его отца осудили по политической статье: он был членом подпольной националистической организации. Звучит весомо, но на самом деле это была небольшая группа, не представляющая никакой реальной опасности для советского строя, ее члены не вынашивали коварных планов устранения лидеров КПСС, не искали контактов с вражескими разведками, а всего лишь пытались добиться восстановления республики немцев Поволжья. И хотя группа была безобидна и малочисленна, сроки наивные молодые люди получили полновесные, руководители Страны Советов, что «демократ» Хрущев, что дорогой Леонид Ильич, националистов не жаловали, преследовали нещадно.
Короче, папу Вольдемара посадили, через год он умер, застудившись на лесоповале, а потому Аркадий совсем его не помнил. Его мать, женщина умная, быстро поняла, что сыну с таким клеймом на биографии, как осужденный по политической статье отец, в жизни придется нелегко. Семидесятые, это, конечно, не тридцать седьмой, но на такие вещи у нас и в семидесятых внимание обращали. Поэтому при первом удобном случае мать Аркадия выскочила замуж, окрутив командированного из Москвы инженера. Прожила она с тем инженером не долго, но он успел перевезти семью в столицу и усыновить мальчика, то есть исполнил ту роль, которая ему и предназначалась. В школу Аркаша пошел уже Ивановым.
— Знакомая фамилия, не так ли? — заметил я, прочтя документ до половины. — У партнера нашей Эльзы такая же, если не ошибаюсь.
— Не ошибаетесь. Конечно, фамилия Лемке довольно распространенная, но сдается мне, что Петер и Аркадий родственники. Точно это пока неизвестно, но вполне вероятно. Вы до конца дочитайте, сами поймете, что к чему.
Вторая часть документа оказалась не менее интересной. Аркадий до определенного момента, похоже, не подозревал о своем происхождении, во всех анкетах указывал, что он русский, но пять лет назад внезапно обратился в организацию, занимающуюся поиском родственников за рубежом. О чем он их просил и чем завершились поиски, установить не удалось, потому что до настоящего времени эта фирма не дожила. И как раз пять лет назад умерла мать Аркадия.
— Интересные сведения, на размышления наводят, — заметил Иван Макарович, — а в самом конце документа указано, что во время прошлогоднего вояжа по Европе Аркадий Александрович, оказывается, и в Гамбурге побывал. Целых три дня там провел, хотя город не туристический.
— Где это? А, вижу. А в Гамбурге живут и работают…
— …наши ученые. Как раз перед вашим приходом я позвонил в «Химик» заму по науке. Когда я там был, Ким Виленович, расхваливая Аркадия, сказал, что контракт с немцами НИИ получил благодаря ему. Помните? Тогда я решил, что это потому, что именно Аркадий автор метода производства препарата. Но оказалось, что ученый муж выражался буквально: вернувшись из отпуска, Аркадий преподнес руководству подарок в виде подписанного контракта. То есть он ездил в Гамбург, проводил переговоры, контракт подписал, но Эльза его не знает.
— Значит, встречался с Петером, больше-то не с кем.
— А вот сейчас проверим.
Иван Макарович быстренько набрал номер: «Эльза, добрый день… Не волнуйтесь, недолго ждать осталось… Да, да, уже скоро, а пока ответьте, пожалуйста, на один вопрос. Как именно заключался контракт на поставку препарата? Того, который в НИИ «Химик» производят».
Выслушав ответ и дав отбой, он передал мне суть разговора: Эльза сказала, что приезжал представитель поставщика, но она с ним не встречалась, была занята важными экспериментами, так что все переговоры вел Петер.
— Замечательно. Теперь нам легче мотив придумать.
— Давайте попробуем. Итак, пять лет назад Аркадий узнает, что по отцу он немец, скорее всего, мать перед смертью призналась. И он начинает искать родню, что вполне естественно: очень многие люди, узнав, что они не те, кем привыкли себя считать, испытывают тягу отыскать настоящую родню. Видимо, Аркадию удалось как-то выйти на Петера, и, весьма вероятно, кузены начали общаться задолго до того, как встретились лично, благо современная техника предоставляет множество возможностей для этого.
— А с чего вы взяли, что они общались?
— Видите ли, Сергей Юрьевич, у меня сложилось впечатление, что Аркадий был в курсе работ Эльзы и Петера. Во всяком случае, о графике экспериментов он, несомненно, был осведомлен, иначе как объяснить, что объявился он в Гамбурге со своим контрактом именно тогда, когда у немецких ученых возникла потребность в его препарате? Вряд ли случайное совпадение.
Есть и еще одно соображение. Представьте, вы желаете заключить контракт, зная, что потенциальный клиент сестра, пусть и сводная, вашего близкого друга. Великолепная же зацепка, лучше не придумать. Что может быть естественнее, как попросить Леню созвониться с сестрой и за друга словечко замолвить? Выходить на переговоры с рекомендациями куда лучше, чем наугад, это и ежику понятно, а Аркадий Александрович совсем не ежик, а довольно прагматичный человек. Но он так не поступает, а едет в неизвестность, как бы на авось. Извините, но этого быть не может, потому что не может быть никогда. Простая логика заставляет думать, что, раз он не захотел контакта с Эльзой через Леонида, значит, договорился сам с кем-то другим. А другой — только кузен Петер.
— Получается, что он еще тогда, год назад, замыслил убийство. Тот яд немецкого происхождения, видимо, в его багаже в Москву прибыл.
— Видимо, так.
— А при чем тут несчастный Леонид Штерн? Неужели Аркадий убил его только для того, чтобы Эльзу если и не усадить на нары, то хотя бы в Москве задержать?
— Почему нет? Причина весомая. Как там все было, мы узнаем только из показаний Аркадия, если он их даст, конечно, но могу предположить. Думаю, в Гамбург Аркадий летел, не имея никаких преступных намерений. Хотел контракт заключить, с умным кузеном познакомиться, скорее всего, планировал заручиться его поддержкой, чтобы в Германию перебраться.
Когда же они встретились, выяснилось, что братцы во многом схожи: оба честолюбивы, оба считают себя обделенными. Петер, несмотря на грядущую нобелевку, не может смириться с тем, что для всех, кто в теме, он так и останется номером вторым, а Аркаша… Аркадию действительно с докторской сильно не повезло, что правда, то правда, но ведь он далеко не один такой. Люди, попавшие под жернова судьбы, ведут себя по-разному. Одни, выматерившись, засучивают рукава и начинают с нуля, другие начинают свою обиду лелеять и пестовать, пытаясь достичь славы окольными путями.