– Взять к себе эту тварь? – произнесла я слабым голосом.
– Я буду вам крайне признателен. Вполне вероятно, это поможет нам восстановить справедливость…
Как и многие адвокаты, мистер Годфри Нортон не только знал, с чего начинать, но и тонко чувствовал, в какой момент лучше всего остановиться. Я оказалась перед выбором: либо отвернуться от богини правосудия с весами и мечом, либо оказаться в компании Казановы.
Пожав плечами, я направилась к своему рабочему месту, чтобы взять жакет. Мистер Нортон проследовал за мной с клеткой в руках. Казанова был подозрительно молчалив. Экипаж быстро довез нас до моей улицы. Соседи по дому, люди непритязательные, нисколько не возражали против того, что у меня поживет попугай. Мы с Годфри в молчании поднялись на третий этаж, лишь Казанова недовольно покрикивал, когда клетка раскачивалась особенно сильно.
– Вы все оставили как было, – удивился мистер Нортон, переступив порог моей квартиры.
Только теперь я с изумлением обратила внимание на то, сколько вещей Ирен по-прежнему окружает меня. Прежде я этого не замечала.
– Она практически ничего с собой не взяла, – пояснила я. – Несмотря на ее тягу к прекрасному, вещи материальные значат для нее мало.
– И что она сказала бы об этом? – поинтересовался Годфри и, подняв клетку, словно фокусник стянул с нее накидку.
– Понятия не имею. Поставьте крикуна на стол. Оттуда ему будет открываться вид из окна. Насколько я понимаю, нам не так уж и важно, что сказала бы Ирен по поводу нового квартиранта. Важно, что скажет птица. Вы хотите, чтобы я записывала все, что будет говорить попугай?
– Все.
– Тогда вам лучше откланяться, чтобы я могла приступить к делу. Я полагаю, нашему пернатому донжуану есть что сказать.
Когда мистер Нортон ушел, я сменила в клетке воду. Даже попугаям сложно говорить, когда в горле пересохло. После этого я взяла карандаш и бумагу, села и приступила к делу. По правде говоря, я сгорала от любопытства. Вспомнив занятия с детьми в мою бытность гувернанткой, я решила задобрить своего питомца.
– Попка хороший? – игриво прощебетала я.
– Хватит болтать! – визгливым голосом крикнул в ответ Казанова и вцепился клювом в один из прутьев клетки. Только теперь я поняла, почему жилище птицы в таком печальном состоянии.
«Хватит болтать», – прилежно вывела я карандашом. Надо ведь с чего-то начинать.
Пока мы ехали в экипаже домой к мисс Маттерворт, Годфри Нортон тщательно изучил записи бредней попугая, которые я в шутку озаглавила «Размышлениями Казановы о скудности современного языка».
– Я так погляжу, вам пришлось выслушать от него выражения, не предназначенные для ушей леди.
– Мне повезло, мистер Нортон. В силу моего воспитания смысл самых грязных ругательств остался для меня скрытым, так что попугай надрывался напрасно.
– Насколько я понимаю, смысл ряда выражений ускользнул и от мисс Маттерворт.
– От нее-то тем более, – смело заявила я. – У меня хотя бы есть опыт…
– Общения с Ирен Адлер? – перебил меня Годфри.
– Я вообще-то собиралась сказать: опыт работы в конторе адвоката, где мне довелось познакомиться с изнанкой жизни.
– Понимаю и соглашаюсь. Правосудию, как правило, вечно приходится иметь дело с чем-нибудь гадким и недостойным.
– Недостойным? Вы прекрасно знаете, что с общепринятой точки зрения адвокату недостойно поступать, так как вы. Вы же сейчас занимаетесь не своим делом, по собственному почину вторгаетесь в чужую область! Вы действуете так, как хотите, как считаете нужным. Совсем как Ирен.
– Где хотенье, там и уменье. – Годфри жуликовато улыбнулся мне, но на этот раз его обаяние на меня не подействовало.
– Как вы собираетесь отыскать состояние покойного Кавендиша? – спросила я.
– Положусь на свое безупречное чутье. Я уже понял, что это был за человек.
Я уставилась на Годфри, не веря своим ушам. Сколько раз я говорила ему о том, что он заблуждается в своих суждениях об Ирен. Подумать только, безупречное чутье! Не слишком ли он самоуверен? Мистер Нортон улыбнулся, словно прочитал мои мысли:
– Будет вам, мисс Хаксли, Кавендиш все-таки был мужчиной, а уж поверьте, в мужчинах я разбираюсь лучше вашего. Покойный был озлобленным человеком и всю свою жизнь провел бобылем бок о бок с незамужней сестрой. Они были друг другу совершенно чужими – просто делили кров. Я полагаю, Кавендиш купил Казанову только с одной целью: чтобы досаждать своей сестре. Кстати сказать, у Казановы был целый гарем попугаев-самочек. По словам нотариусов, мисс Маттерворт выпустила их, когда брат слег.
– Понятное дело, он купил попугая назло сестре. Зачем же еще он ему понадобился?
– Ага, значит вы, как и мисс Маттерворт, считаете, что Казанова – само очарование? – ехидно улыбнулся адвокат.
– Мистер Нортон, я просидела полночи, вытягивая у попугая грязные ругательства, срывавшиеся с его губ, точнее клюва. Ни одна благовоспитанная женщина не выдержала бы и часа в его обществе.
– Не говоря уже о том, чтобы вслушиваться в его ругань?
– Ну конечно. Я же сидела с Казановой не из удовольствия, а потому что выполняла ваше поручение…
– Я понимаю, как вам было неприятно, и хочу выразить вам признательность за усердие. Скажите, пожалуйста, быть может, какие-нибудь слова и фразы повторялись чаще других?
– Да, и все они были ругательствами.
– Я так погляжу, вы подчеркнули те из них, что попугай повторял чаще всего. Ладно, давайте доберемся до особняка Маттерворта. Там уже будем соображать дальше.
Казанова что-то приглушенно крикнул в знак согласия из прикрытой тканью клетки. «Интересно, можно ли из попугая приготовить похлебку?» – раздраженно подумала я.
Сейчас в поведении Нортона и его манере держаться я увидела то же, что в подобные моменты прежде замечала у Ирен: нетерпение гончей, готовой вот-вот броситься за лисой, и своего рода опьянение, никак не связанное с потреблением горячительных напитков.
Надо признаться, я и сама сейчас испытывала схожие чувства. Подавшись к окну, я выглянула наружу и увидела в отдалении особняк мистера Маттерворта.
– Одинокий дом, от которого так и тянет бедой, – мрачным тоном промолвил мистер Нортон, словно выступал сейчас в суде.
– Ни дать ни взять, Грозовой Перевал [30] , – промолвила я.
– Где Кавендиш угасал, – быстро среагировал Годфри, кинув на меня взгляд. – Не удивлюсь, если бы здесь зачах даже Казанова, ведь мисс Маттерворт приказала разогнать его гарем.