Когда я добралась до дома, я была рада двум обстоятельствам: что не попала в аварию и что дома никого не было. Я легла на кровать и разрыдалась. Это было предательство, которого я не испытывала никогда раньше. Я плакала по многим причинам. Я чувствовала гнев, унижение и обиду. Боль становилась невыносимой от того, что Майкл одним движением перечеркнул единственное, что придавало смысл нашему браку.
Дети у него теперь были не только от меня. Очевидно, Мэг должна была стать такой же хорошей матерью, как и я, и единственное преимущество, на которое я претендовала, у меня отняли. Неужели весь этот брак — просто насмешка. Я вспомнила тот осенний день, когда видела Мэг в комбинезоне. Она была беременна, поэтому на ней были эти штаны, — я внезапно осознала это с чудовищной ясностью..
Я еще не до конца понимала, что мне делать с открывшимся мне знанием, но сидеть и молчать я не собиралась. Я была слишком потрясена, чтобы притворяться, что ничего не знаю. Как начать этот разговор, я не представляла. Как бы я ни старалась сохранить спокойствие, мне это, скорее всего, не удастся.
Мне нужно было взять себя в руки. Скоро придут дети и, наверное, Майкл. Я вытерла слезы и высморкалась, понадеявшись, что это немного успокоит меня. Я собрала письма, разложила по конвертам и снова сунула в ящик, не переставая всхлипывать.
Я услышала звук отворяющейся двери и поняла, что Джессика и Эрик вернулись из школы.
— Эй? — позвал Эрик.
Я бросилась в ванную, сделала глубокий вдох и крикнула: «Я в ванной». Я очень старалась, но мне, видимо, не удалось скрыть слезы, потому что Эрик спросил, в порядке ли я.
— Да, в порядке, я просто поспала немного. Хочу принять душ.
Я включила воду, сняла одежду и второй раз за день залезла в душ. Это был единственный способ выиграть время и привести себя в порядок, чтобы дети не заметили моих слез.
Майкл не появился и после ужина. Я легла в кровать и попыталась читать, но проплакала почти целый вечер. Около десяти я услышала, как он открывает входную дверь. Я выключила свет, отвернулась к стене и притворилась, что сплю.
Я слышала, как он возится на кухне, включает телевизор. Вскоре он пришел в спальню. «Даже не подозревает, что я все знаю», — подумала я. Я смотрела, как его тень снимает джинсы, надевает пижаму. Я чувствовала себя вуайеристом, который наблюдает за незнакомцем.
На следующее утро мы с Майклом погрузили вещи в машину, поцеловали на прощание Джессику и Эрика и начали наше трехчасовое путешествие в Авани. Майкл сидел за рулем. Он свернул на шоссе и присоединился к потоку машин.
— Я скоро уезжаю в Сэйлем, — сказала я.
— Ага, — ответил Майкл.
— Я полечу через всю страну. Долгое путешествие. Все что угодно может произойти. Кто знает, вдруг самолет упадет? Ты ничего не хочешь мне рассказать на всякий случай?
— Что? Ты о чем?
— Ну, знаешь. Если бы я вдруг умерла сейчас, ты ничего не хотел бы мне рассказать?
— Нет. Конечно, нет.
Через два часа мы остановились пообедать, потом снова сели в машину, включили музыку, и я раздумывала, как буду выпытывать у Майкла его секрет.
Мы приехали в Авани около четырех, уставшие и голодные. Наверху мы немного отдохнули. Потом я приняла душ, сделала прическу, надела свое новое платье и накрасилась. Я посмотрела на себя в зеркало и подумала о том, как много узнала с тех пор, как купила это красивое платье из зеленого шелка. Сейчас мне казалось, что глупо было его покупать.
Это был поступок человека, который весело суетится и бегает туда-сюда, не замечая, что над его головой сгущаются тучи. Когда я вышла из ванной, Майкл улыбнулся: «Ты такая красивая». Я выдавила из себя ответную улыбку и взяла сумочку..
Майкл надел пиджак, и мы спустились в ресторан. Ресторан в отеле Авани великолепен — высокие потолки и огромные окна с видом на чудесный пейзаж. «Наверное, в других обстоятельствах мне бы это понравилось», — сказала я себе. Мы заказали ужин и бутылку вина. Вскоре я выпила достаточно, чтобы снова попытаться разговорить Майкла..
— Ты уверен, что тебе нечего мне сказать? Представь, что это твоя последняя возможность признаться.
— Что ты имеешь в виду? Что с тобой такое?
— Я просто хочу сказать, что нам нужно быть абсолютно честными друг с другом, потому что никогда не знаешь, что может случиться в следующую минуту.
Мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы не выложить ему все. Я была так зла, что мне хотелось вскочить и закричать: «Я скажу тебе, что со мной такое!»
— Мне нечего тебе рассказывать, — Майкл стоял на своем.
На следующее утро я решила, что перестану пытаться вытянуть из Майкла правду. Он не собирался признаваться, поэтому если я хотела объяснений, то должна была начать сама. Дохлый номер — добиваться от него правды. Я никак не могла успокоиться, и мне было нелегко сдерживать себя.
Мы почти весь день провели в горах. Мне требовалось почти физическое усилие, чтобы не поддаться злости и волнению. Майкл в последние годы набрал вес и так тяжело дышал, что не был способен беседовать, взбираясь по крутым тропам. Это было большим облегчением. Я не думаю, что могла бы в тот момент непринужденно болтать.
Вернувшись с прогулки, мы с Майклом поднялись в комнату, чтобы немного отдохнуть..
Мы снова поужинали в ресторане, и, несмотря на несколько бокалов вина, я не поддалась искушению снова попробовать добыть из него информацию. Мы отправились наверх и страстно занялись любовью. Я хотела напомнить ему о том, что бы он потерял, если бы я не стала его женой. Необходимость держать себя в руках все это время очень утомила меня.
Майкл не знал этого, но я таким образом хотела выразить то, что чувствую, не прибегая к объяснениям. Когда мы закончили, Майкл уснул в моих объятиях. Я лежала без сна несколько часов, пока меня тоже не сморил сон..
Я проснулась на следующее утро, едва только первые солнечные лучи окрасили небо тускло-розовым. Я подняла глаза, и на мгновение мне стало жаль, что я узнала секрет Майкла. Каким бы чудесным мог быть это уикенд, если бы я не выяснила все днем раньше. Что мне делать. Я не стану хранить этот секрет, от удара судьбы не уклониться.
Я оперлась на локоть и посмотрела на Майкла. Его грудь поднималась и опадала, он еле слышно храпел. Я наблюдала за ним несколько минут, пока он не открыл глаза..
— Что такое? Что происходит? Что ты делаешь? — спросил он.
— Я знаю, Майкл. Я знаю про ребенка.
Он не мог закрыть рот.
— Какого ребенка?
— Ты знаешь, какого ребенка, Майкл. Я знаю, что Мэг бере…
У меня сорвался голос, и ручьем потекли слезы.
— Я не знаю, что делать, — всхлипывала я.
Майкл не произносил ни слова.
— Как ты думаешь, что я должна теперь чувствовать, Майкл?