Вот и сейчас редакционной машины, по обыкновению, не было. Инна налила себе чашку кофе, чтобы хоть немного согреться (в редакции стоял такой холод, что она всерьез подумывала, не начать ли печатать в перчатках), и прислушалась к болтовне Светки Медведевой. Та все время трещала, как неисправный пулемет, поэтому выловить суть из ее рассказов было неимоверно трудно.
Неисправимый Светкин оптимизм в морозную погоду давал трещину, и сейчас Светка беспредметно жаловалась на жизнь. Жалобы в 90 процентах случаев бывали беспредметными, это Инна заметила уже давно.
– Вот почему так – одним все, другим ничего? – вопрошала Светка, тряся кудряшками и выдающимся бюстом. – Почему одни от зарплаты до зарплаты? И думай все время, сделан план рекламных поступлений или не сделан? А другие все имеют: и дом, и машины, и загородный клуб, и бизнес? Строительного им мало стало, им уже продуктовый подавай. И колхозы зачем-то покупают, а еще, говорят, аквапарк намерены строить. Какой, на фиг, в нашем городе аквапарк? Это ж смех один, а не затея! А с другой стороны, если деньги из общака, то на них и аквапарк можно…
– Это ж богатства какого проклятого империалиста тебе, Света, покою не дают? – лениво поинтересовалась Инна.
– Манойловых, – сказала, как выплюнула, Медведева. – Ты че, не слышала, что они сеть продуктовых супермаркетов открывают? «Цветик-семицветик» называется. И мясной цех купили. Колбасу для своих супермаркетов делать будут.
– Не слышала, – призналась Инна, у которой в голове вдруг возникла совершенно бредовая, но отнюдь не невыполнимая идея. – Колбаса – это ведь замечательно, Светка! Только я не понимаю, при чем здесь общак?
– Ты не слышала? – голос Светки завибрировал от новых интонаций. Она была страшно горда, что знает что-то, не известное самой Перцевой. – Говорят, что Таисия Архиповна в молодости сидела, и там, на зоне, оказала большую услугу какому-то крутому авторитету, который ей за это доверил воровской общак. Вот на эти деньги она и раскрутила весь свой бизнес. От колбасы до аквапарка.
Залпом допив уже остывший кофе, покрутив пальцем у виска и решительно отстранив Медведеву, Инна вышла на лестницу и набрала номер телефона Коленьки Манойлова.
Даже по голосу было слышно, как сильно он ей обрадовался. Инна попросила о деловой встрече, и Николай закричал, чтобы она приезжала немедленно.
– Немедленно не могу, – засмеялась Инна. – У меня машина замерзла. Сейчас такси вызову, но они в нынешний ледниковый период тоже не быстро ездят.
– Не надо такси! – манойловский голос в телефоне задрожал от переизбытка чувств. – Я сейчас же за тобой выезжаю. Съездим куда-нибудь пообедать. Только на улице меня не жди, замерзнешь. Подъеду – позвоню.
Минут через пятнадцать Инна уже усаживалась в большой черный «Додж», видимо, хорошо переносивший экстремальные зимние условия. В салоне было тепло, приятно пахло кожей и дорогим одеколоном, поток воздуха из печки был ровным и мощным, подогрев сидений включен, и Инна впервые за день почувствовала, что согревается.
По предложению Николеньки было решено пообедать в «Николаевском клубе». Заявив, что все серьезные разговоры нужно отложить до обеда, Манойлов всю дорогу развлекал Инну разговорами о музыке, особенно о Бетховене, которого очень любил. Парк перед «Николаевским клубом» из-за сильного мороза казался совершенно сказочным местом. Инне чудилось, что его заколдовала какая-то далекая родственница Снежной королевы. Все казалось стеклянным: и усыпанные снегом елки, и покрытые толстым слоем инея ветви, и скрипящие под ногами дорожки, и само здание – белое, с ярким синим вензелем N.
В зале ресторана горел камин. Инна выбрала столик у самого огня, вдумчиво сделала заказ, горячий и сытный, а заодно, в кои-то веки будучи не за рулем, попросила стопку водки. Манойлов одобрительно хмыкнул и заказал то же самое, но без водки.
– Что у тебя за дело? – спросил он, когда совершенно бесшумно двигающийся официант расставил тарелки с едой на столе, налил водку из хрустального лафитника и тут же исчез.
Легонько вздохнув, потому что чувствовать себя просительницей она не любила, Инна приступила к рассказу. Как и следовало ожидать, услышав о том, что она занимается судьбой Глебушки Карманова, Манойлов нахмурился. Над стильными очочками пролегла вертикальная складка, которая чуть разгладилась, когда он понял, что все Иннино вмешательство в Глебушкину судьбу сводится к тому, что она наняла адвоката (о своем визите в ИВС она благоразумно умолчала). Услышав фамилию Малванса, Коленька одобрительно посмотрел на Инну, слегка кивнул, признавая, что оценил сделанный ею выбор, и сразу пообещал ссудить ей недостающую сумму.
– Я верну, – немного сконфуженно сказала Инна.
– Бог с тобой, для меня это не деньги, – Коленька беспечно махнул рукой. – Мне даже стыдно, что я сам не подумал об адвокате для этого парня. В конце концов, мы с Алексеем были деловыми партнерами, так что я вполне мог бы помочь его семье. Мы слишком суетны, слишком много думаем о земных благах, слишком быстро перемещаемся во времени, а ведь никто не знает, сколько нам его еще отпущено. Я виноват, поэтому искуплю свою вину тем, чем у меня это получается лучше всего. Деньгами.
– Ты зря себя ругаешь, – Инну позабавила горячность, с которой Николай произнес эти слова. – И я предпочитаю вернуть тебе эту сумму. Для моего мужа она тоже немного значит, просто сейчас у него какие-то проблемы в бизнесе.
– Какие проблемы? – интерес в голосе Манойлова был неподдельным.
– Ну, у него торговый центр. Ты, наверное, знаешь, «Оазис». И он решил открыть еще и продовольственный супермаркет, а здание, которое он приглядел и окончание строительства которого профинансировал, кто-то перехватил.
– Здание на углу Карла Маркса и Благовещенской?
– Да, – Инна растерялась. – А ты откуда знаешь?
– Просто конкурент, который перехватил это здание, – я, – Коленька расхохотался. – Вот уж не знал, что Георгий Полянский – твой муж! Что ж, хоть это и не в моих правилах, придется ему уступить. Не могу же я лишать дополнительных семейных доходов такую очаровательную барышню, как ты!
– Очаровательная барышня – моя дочь Настя, – довольно сухо заметила Инна. – Я уже вышла из этого нежного возраста и смело могу претендовать на статус барыни. Мне бы не хотелось, чтобы ты из-за меня менял свои планы.
– Ну что ты! – Коленька даже всплеснул руками, очочки блеснули. – Для меня это всего-навсего одно здание! Мы сейчас открываем сеть супермаркетов, и ничего страшного не случится, если их окажется не десять, а девять. Неужели ты еще не поняла, что я на многое для тебя готов? Ты мне очень нравишься, Инна.
– А как же твоя учительница с двумя детьми? – Инне вовсе не хотелось быть невежливой, но вопрос вырвался сам собой – от слишком неожиданного признания, которое было «трэба обмозговаты», как выражалась мама ее подруги Алисы.
– Ох, мама-мама!.. – Коленька укоризненно покачал головой. – Узнаю ее острый язык. Инна, я, конечно, не монах, но с этой женщиной меня не связывают никакие романтические отношения, что бы по этому поводу ни думала моя матушка. Она жена одного моего знакомого. Бывшая жена, которой я, по мере своих сил, помогаю.