– Лорд Питер тоже задремал. А Гарриет смотрела на него спящего и как раз тогда поняла, что любит его. Я-то, конечно, догадалась еще на второй странице «Смертельного яда», а вот Гарриет разобралась только две книги спустя. Она все убеждала себя, что это лишь сотрудничество – расследования, расшифровка, разгадка тайн, а я видела: это любовь. Он сделал ей предложение на латыни. Под мостом. Когда они раскрыли дело. Пока дело не раскрыто, руку и сердце предлагать нельзя, – таков закон детективного жанра. – Верити вздохнула, приподнимаясь с подушки. – Все не как у людей. Он ее спросил: «Placetne, magistra?», а она ответила: «Placet» [39] . Это такой ритуал у оксфордских профессоров на церемонии присвоения степени. Пришлось в словаре смотреть. Терпеть не могу, когда кто-то цитирует на латыни без пояснений. Знаешь, что мне вчера профессор Преддик сказал? «Raram facit misturam cum sapienta forma» [40] . И вот сиди ломай голову, что это значит. Что-то насчет высшего замысла, не иначе. Ты веришь в высший замысел, Нед?
– Потом обсудим. – Я похлопал по подушке. – А сейчас приляг.
Она улеглась.
– А вообще предложение на латыни – это романтично. Наверное, все дело было в шляпе. Гарриет сидела, смотрела, как он спит, такой милый в своем канотье… И еще усы. Слегка перекошенные, ты знал?
– Да. – Я снял блейзер и укрыл ее. – Ну все, отдыхай.
– А ты будешь смотреть, как я сплю?
– Буду.
– Хорошо. – Верити закрыла глаза.
Прошло несколько минут.
– Сними, пожалуйста, шляпу, – попросила она сонно.
– Извольте, – улыбнулся я, выполняя просьбу.
Верити, поджав ноги, уложила ладони под щеку и закрыла глаза.
– Нет, не помогло, – пробормотала она.
Сирил устроился на дне лодки, а Принцесса примостилась у меня на плече, словно попугай, и замурлыкала.
Я посмотрел на Верити. Только теперь, глядя на синеву под глазами, я осознал, что за последние двое суток ей удалось поспать не больше моего, то и дело мотаясь на переброски, разрабатывая стратегии, да и в Оксфорд она ведь не на пять минут заглядывает – то Теренсовых потомков разыщи, то с криминалисткой поговори… Бедная.
Сирил с Принцессой дружно сопели. Я подался вперед и подпер щеку рукой.
Я смотрел на спящую Верити, и меня охватывало такое же блаженство, как если бы я отдыхал сам. Лодка мягко покачивалась, солнце играло в листве; Верити спала мирно, безмятежно, лицо ее во сне было спокойно и светло.
Пора уже признать очевидное. Отосплюсь я или нет, она навсегда останется для меня той же наядой. Даже сейчас, когда зеленовато-карих глаз не видно, а из приоткрытого рта тянется на подплесневевшую подушку ниточка слюны, она по-прежнему остается самым прекрасным созданием на свете.
– «Лицом, как ангел, хороша», – пробормотал я. Нет, Теренс не прав, вполне исчерпывающее описание.
В какой-то момент меня все-таки сморил сон, и голова, похоже, начала клониться набок. А потом локоть соскользнул с колена, и я, вздрогнув, проснулся.
Принцесса Арджуманд замяукала, недовольная тем, что ее потревожили, и соскочила с моего плеча. Верити с Сирилом по-прежнему спали. Принцесса широко зевнула, потянулась и, прошествовав к борту, посмотрела на воду, а потом грациозно макнула туда лапу в белой «перчатке». Солнечные блики в листве плясали ниже и успели налиться золотом. Я вытащил карманные часы – половина IV. Пора, наверное, возвращаться, пока нас не хватились. Если уже не хватились.
Будить Верити было ужасно жаль. Она выглядела во сне такой умиротворенной, а на губах играла легкая улыбка, будто ей снилось что-то приятное.
– Верити, – позвал я тихонько и наклонился тронуть ее за плечо.
Рядом послышался плеск. Я отпрянул.
– Принцесса!
Сирил вскочил с ошарашенным видом.
Кошки простыл и след. Я перегнулся через борт, засучивая рукава.
– Принцесса! – Я лихорадочно шарил в воде у лодки. – Не смей тонуть! Слышишь? Мы целой Вселенной рискнули, спасая тебя!
Кошка вынырнула, будто поплавок, и заскользила к лодке. Я ухватил ее за шкирку и втащил на борт, прилизанную после купания, словно крыса, бежавшая с корабля. Сирил подобрался ближе – заинтересованный и, кажется, довольный.
Я попытался вытереть кошку носовым платком, но его явно не хватало. Тогда я поискал взглядом на носу какое-нибудь одеяло или плед – ничего. Придется жертвовать блейзером.
Осторожно сняв его с плеч Верити, я завернул Принцессу Арджуманд.
– Рыба тебя погубит когда-нибудь, ты в курсе? – отчитывал я кошку, растирая с головы до хвоста. – Имей в виду, у вас только по девять жизней, и по крайней мере шесть ты потратила на моих глазах. – Я промокнул хвост. – Пора переключаться на менее вредные привычки – курение, например.
Принцесса Арджуманд начала выворачиваться.
– Нет, ты еще мокрая, – не согласился я и продолжил вытирать.
Она, в свою очередь, продолжила выпутываться, и минуту спустя я сдался. Растрепанное высочество прошествовало мимо Сирила на середину банки, уселось и принялось умываться.
Я разложил блейзер на носу для просушки и еще раз глянул на карманные часы. Без четверти IV. Хочешь не хочешь, а Верити нужно будить, хотя спит она как сурок, судя по тому, что вся эта суматоха и возня ее не подняла. Я защелкнул часы.
Верити открыла глаза.
– Нед… Я что, заснула?
– Да. Тебе лучше?
– Лучше? – переспросила она недоуменно. – Я… а что случилось? Я помню, как перебросилась сюда и… – Глаза ее округлились. – Я совсем никакая была, да? Все эти прыжки в май и август… – Она приложила руку ко лбу. – Полный кошмар?
– Худшее из того, что я пока видел, – подтвердил я с улыбкой. – Ничего не помнишь?
– Не особенно. Все в тумане, а сквозь туман такой вой, будто сирена…
– Воздушной тревоги.
– Да, а еще какой-то храп с присвистом…
– Это Сирил.
– А где мы? – Верити окинула взглядом шатер из ивовых ветвей и воду.
– Примерно в полумиле вверх по течению от Мачингс-Энда. Тебя нельзя было ни к кому подпускать, пока не поспишь. Так что, тебе лучше?
– М-м-м… – Она потянулась. – А почему Принцесса вся мокрая?
– Свалилась во время рыбалки.
– А-а-а, – зевнула Верити.
– Тебе точно лучше?
– Да. Гораздо.
– Хорошо. – Я отвязал веревку. – Тогда возвращаемся. Скоро уже чай.
Взяв весла, я вывел лодку из-под ивы и выгреб на середину.