– То есть встретит мистера К, – протянул я. – А значит, нам нужно как можно скорее выяснить, кто он.
– Для этого кому-то нужно явиться к мистеру Дануорти и узнать, расшифровала ли криминалистка фамилию.
– Не «кому-то», а мне, – заявил я твердо.
– А если наткнешься на леди Шрапнелл?
– Рискну, что ж поделать. А ты сиди здесь.
– Да, наверное, так лучше. – Верити потерла лоб. – Я кое-что припомнила из вчерашней околесицы, которую несла в лодке. – Она склонила голову. – Имей в виду, весь этот бред про лорда Питера Уимзи и канотье я плела исключительно из-за перебросочной эйфории и гормонального сбоя, а вовсе не потому…
– Разумеется. Я ведь тоже на «трезвую» голову не представляю тебя наядой, которая тащит меня в пучину, чтобы задушить в мокрых объятиях. И потом, – ухмыльнулся я, – меня уже обручили с Циннией Каттисборн.
– Тогда самое время выбрать ей подарок на помолвку. – Верити протянула мне отделанную золотым галуном стеклянную штуковину с мелкими дырочками, всю в розовых стеклянных левкоях.
– Что это?
– Понятия не имею. Что-то приобрести в любом случае придется. Миссис Меринг тебе не простит, если ничего не купишь.
Она взяла с прилавка плетеную корзинку в форме лебедя.
– Или вот, например.
– Нет, спасибо. У нас с Сирилом зуб на лебедей.
Верити выставила жестяную коробочку из-под засахаренных фиалок.
– Вот эту точно никто не возьмет.
– Ошибаешься, – возразил я, разворачивая покоробившуюся от воды «Старомодную девушку» Олкотт и подпирая ее с обеих сторон мраморными подставками для книг в виде Энея и Дидоны – еще одной парочки, которую постигла незавидная судьба. Есть ли в истории хоть одни влюбленные, которые благополучно поженились, родили детей и жили долго и счастливо? – На благотворительных барахолках метут все подряд. На ярмарке в пользу эвакуированных детей одна женщина купила ветку, случайно упавшую с дерева на стол.
– Не оглядывайся, – заговорщицки шепнула Верити, – сюда идет твоя невеста.
Я обернулся и увидел выросшую за спиной Циннию Каттисборн.
– О, мистер Генри, – хихикнула она. – Помогите мне, пожалуйста, устроить прилавок с рукоделием.
Она потащила меня раскладывать накидочки и вязанные крючком футляры для носовых платков.
– Вот эти я связала. – Цинния продемонстрировала мне пару тапочек, украшенных помпонами-цинниями. – На языке цветов означает: «Вспоминаю о тебе».
– Понятно, – ответил я и купил закладку с вышитым изречением: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут. Матфея 6:19».
– Нет-нет-нет, мистер Генри! – воскликнула миссис Меринг, пикируя на меня и вышитые крестиком кухонные полотенца, будто пестрая хищная птица. – Вам не здесь нужно быть. Вы мне требуетесь вон там.
Она повела меня прочь от киоска с рукоделием – мимо рыболовного аттракциона, кокосового тира и чайного шатра – на дальний конец лужайки, где обнаружилась огороженная деревянными рейками песчаная площадка. Бейн расчерчивал ее лопаткой на футовые квадраты.
– Это у нас «Поиски клада», мистер Генри, – объяснила миссис Меринг, вручая мне стопку картонных карточек. – Для нумерации ячеек. Шиллинги у вас найдутся, мистер Генри?
Я достал кошелек и высыпал наличность на ладонь.
Миссис Меринг выгребла все монеты.
– Три шиллинга на мелкие призы, – она вручила мне три серебряных кругляша, – а остальное сгодится на сдачу для киоска с шерстью.
Единственную золотую монету она мне тоже вернула.
– А это вам на бесценные сокровища барахольного прилавка.
Кто-то еще сомневался в ее родстве с миссис Шрапнелл?
– Сами выбирайте, в какие ячейки зарывать шиллинги и главный приз. Только смотрите, чтобы никто не увидел, – наставляла меня миссис Меринг. – Ни в коем случае не по углам и на не счастливые числа – тройку, семерку и тринадцать, их всегда выбирают в первую очередь, а если клад раскопают сразу, мы не заработаем денег на церковь. Номера до двенадцати тоже не стоит – дети имеют привычку выбирать ячейку со своим возрастом. И четырнадцать. Сегодня четырнадцатое июня, на дату всегда ставят. И смотрите, чтобы не копали по две ячейки за одну попытку. Бейн, где главный приз?
– Здесь, мэм. – Бейн протянул ей сверток в коричневой оберточной бумаге.
– Два пенса за ячейку и пять пенсов за три, – назначила цену миссис Меринг, разворачивая сверток. – А вот и наш главный приз!
Она выдала мне тарелку с изображением иффлийской мельницы и подписью «На добрую память о Темзе». Точь-в-точь как та, что мне втюхивали в Абингдоне.
– Бейн, где лопатка? – спросила миссис Меринг.
– Вот, мэм. – Он вручил мне лопатку и грабли. – Чтобы разравнивать, когда закопаете клад.
– Бейн, сколько времени? – не отставала миссис Меринг.
– Без пяти десять, мэм.
Хозяйка едва не рухнула в обморок.
– У нас ничего не готово!.. Бейн, ступайте объясните профессору Преддику насчет рыболовного аттракциона и принесите мой хрустальный шар. Мистер Генри, не мешкайте, зарывайте клад.
Я двинулся к площадке.
– Двадцать восемь тоже не берите. Этот номер выиграл в прошлом году. И шестнадцать. Это день рождения королевы.
Она прошествовала дальше, а я приступил к своему ответственному делу. Бейн разметил всего тридцать ячеек. Исключаем шестнадцать, двадцать восемь, три, семь, тринадцать, четырнадцать и первую дюжину, а еще углы – остается всего ничего.
Я честно окинул орлиным взором окрестности, на случай если в кустах притаился охотник за сувенирами с Темзы, и закопал три монеты по шиллингу в двадцать девятой, двадцать третьей и двадцать шестой. Нет, это угловая. Значит, в двадцать первую. А потом застыл, прикидывая, какая из оставшихся выглядит наименее вероятной и успею ли я сгонять к мистеру Дануорти до начала ярмарки.
Мои раздумья прервал звон колокола в соседней церкви. Миссис Меринг громко ахнула, и ярмарку официально объявили открытой. Я поспешно зарыл главный приз в восемнадцатую и стал разравнивать граблями песок.
– Седьмую! – раздался за спиной детский голос.
Я обернулся. Там стояла Камелия Каттисборн в розовом платье с пышным бантом. В руках у нее зеленела супница в форме салатного кочана.
– Еще закрыто, – заявил я, разравнивая соседние ячейки и раскладывая картонные карточки с номерами.
– Я хочу седьмую! – Камелия сунула мне пятипенсовик. – У меня три попытки. Первой будет номер семь. Это мое счастливое число.
Я вручил ей лопатку, Камелия поставила супницу и несколько минут увлеченно рыла песок.