— А вам-то почему не хотелось?
— А должно было? — Кораблев криво ухмыльнулся. Он все это время подпирал стену, то и дело меняя стойку: то руки в карманы джинсов засунет, то под мышки спрячет, то перед грудью скрестит. — Почему я должен иметь желание приглашать сразу двух женщин на дачу к своему другу? Разве это логично? Я хотел поехать с Ритой, я ее и пригласил.
А Зина… Она была, как бы это выразиться посимпатичнее… Она была очень навязчивой. Я не люблю таких женщин. Но, предваряя ваш вопрос, скажу, что она никому там не мешала. Никому! Как раз наоборот, была очень мила и непосредственна. Рита вернулась вчерашним утром, мы с Зиной вечером.
— Ага! Значит, все-таки вернулись вы порознь. — Валентин Михайлович несказанно обрадовался и застрочил гелевой ручкой на линованных листах бумаги. — И как вы, Маргарита Николаевна, объясните этот факт?
— Никак. — Рита безучастно смотрела на старинный часовой циферблат, недвусмысленно намекающий ей на то, что на работу она сегодня безнадежно опаздывает. — Просто стало скучно, и я уехала, никому ничего не сказав. Это так важно?
— Не знаю… Пока не знаю… — Валентин Михайлович вдруг выбрался из-за стола, подошел к ней и аккуратно пристроился на самом краешке дивана рядом с Ритой. — Вас там обидели, и вы уехали?
— Нет.
— В какой-то момент вы почувствовали себя третьей лишней и…
— Пожалуй, что так. — Рита с удивлением посмотрела в строгие глаза следователя. — Знаете, все начали говорить о каких-то цветах, рассаде… Мне сделалось так скучно, и я ушла спать. А утром вдруг встала раньше остальных и решила — уеду. Спонтанное такое решение, абсолютно ничем не продиктованное.
Кораблев от стены одобрительно ей улыбнулся.
— И никакого любовного треугольника? — не хотел сдаваться Валентин Михайлович, не сводя с нее взгляда серых симпатичных глаз. — Никаких обид или ревности?
— Помилуйте! — Рита вспыхнула, невольно отодвигаясь от него дальше. — Какой любовный треугольник? К тому же у меня нет повода к ревности.
Мы проснулись с Эдиком в одной постели, если вы успели заметить.
— И ночью никто из вас не выходил из квартиры?
— Нет, — выдохнули Рита с Кораблевым одновременно.
— Понятно… — Следователь помолчал с минуту. — А как думаете, что могло понадобиться гражданке Соколовой на первом этаже? Она была в тонком халатике, надетом на голое тело, босиком… Согласитесь, гулять в таком виде по подъезду как-то…
Кстати, а это не ваша машина припаркована у подъезда?
— Моя. — Кораблев оттолкнулся от стены.
— Это на ней вы вернулись из гостей?
— Ну, да…
— А может быть, она что-то забыла там, в вашей машине, а? Может, забыла, потом вспомнила и пошла, оступилась, упала и сломала себе шею. Как неловко, и как, может быть, удобно… — Последнюю фразу Валентин Михайлович пробубнил скорее для себя и, произнеся, тут же помрачнел. — Странная смерть… Бессмысленная…
— А бывают смерти со смыслом? — ехидно фыркнул Эдик, присаживаясь по другую сторону от Риты.
— Нет, но бывает налицо мотив. А тут… — Валентин Михайлович оглядел Ритину гостиную и вдруг спросил:
— Вы одна живете, Маргарита Николаевна?
— Да.
— А вы?.. — Он перегнулся через Риту и уставился на Кораблева. — Стало быть, сосед?
— Стало быть, — согласно кивнул тот, улыбаясь во весь рот.
— Квартиру снимаете?
— Нет, куплена мною за наличный расчет.
— Понятно… Стало быть, недвижимость у вас у обоих в собственности. Соколова жилье снимала.
— Ага! — Кораблев еще шире улыбнулся. — Мотив скорее был у нее, нежели у нас с Марго. Зря вы здесь роете, Валентин Михайлович. Абсолютно зря…
Зина была — как мы говаривали в студенчестве — в слюни, невменяемая, одним словом. Могла проснуться среди ночи и помчаться дышать свежим воздухом.
— А как насчет балкона? — не поверил такому объяснению следователь.
— В квартире Серафимы Ивановны балкон не открывается, — вставила Рита, вспомнив о заколоченной балконной двери. — Были проблемы с одними из жильцов, Серафима балкон и заколотила.
— Ага… Понятно… — Валентин Михайлович поднялся и, не оглядываясь, зашагал в прихожую. Уже оттуда он громко попросил:
— Вы уж наведайтесь к нам, когда попросим, хорошо?
— Хорошо! — хором ответили Рита с Эдиком.
Следователь забрал у них ключ от соседней квартиры. Дверь за ним хлопнула, и стало тихо. Какое-то время они сидели, глядя каждый перед собой.
Потом Кораблев тяжело ворохнулся на своем месте и потянулся к Рите.
— Марго, расслабься, — прошептал он ей на ухо, целуя ее волосы. — Она была… Была непорядочной девкой… Она вчера так откровенно радовалась, когда обнаружилось, что ты уехала. Просто неприятно было. Ты бы так никогда не сделала. Нет ведь?
— Не знаю. — Рита пожала плечами и послушно подняла руки кверху, когда он потянул с нее футболку. — Мне она была неприятна. Неприятен ее интерес к тебе. Откровенная неприязнь ко мне.
Иногда я ее даже ненавидела. В какие-то моменты, понимаешь?..
— Угу. Понимаю… Это уже мотив, Марго… — Кораблев опрокинул ее на спину и потащил с нее шорты, все время улыбаясь и приговаривая:
— Мы ведь опоздали с тобой уже, так… Что с того, если мы задержимся еще на немного?.. А ты ревновала, Марго, признавайся? Ревновала?
— Наверное. Не знаю, ревность ли то, что я чувствовала. — Рита закрыла глаза, чтобы не видеть контрастирующую с ее бледностью смуглость его кожи. — Но я определенно чего-то ждала. Определенно…
— Чего ждала, Марго? — Его губы скользнули по ее животу. — Чего ты ждала, скажи? Какой развязки?
— Эдик, отстань от меня! — вдруг разозлилась Рита. — Считаешь, сейчас время анализировать что-то?! Я не знаю! Ничего не знаю Зачем она поперлась на улицу, не знаю Зачем поехала с нами! Зачем, зачем, зачем вообще поселилась в квартире напротив!..
Кстати, этим вопросом Рита промучилась весь остаток дня.
Она прилетела на работу, благополучно опоздав на пару часов рабочего времени. Начальник строго глянул в ее сторону из-под сдвинутых на кончик носа очков, качнул укоризненно головой и отвернулся. Рита и тому была рада. Она проскользнула за свой рабочий стол. Включила компьютер и принялась вбивать принятые без нее платежи. Хорошо, что она успела явиться раньше того, как повалит основная Масса абонентов их телефонной сети. Ближе к двенадцати дверь к ним не будет закрываться.
А сейчас еще ничего. Эту задержку, тем более что она первая на ее счету, ей простят. Хуже было другое. Хуже было то, что Рита не верила в несчастный случай. Не верила, хоть убейся!..