– Кого несет? – спросил я тихо, даже грустно, и открыл дверь, не дожидаясь ответа.
Этого моего действия ждали. Прокурор резко шагнул за порог и остановился, забыв поставить ногу на пол.
– Ты… Уже здесь?
– Это я – Последний довод, – сказал я с улыбкой. – Будем знакомы.
Осинко в растерянности от встречи занял дверной проем так, что «альфовцы» не могли проскочить мимо него. Я на это и рассчитывал, но все же поторопился освободить проход, для чего ухватил Саню за лацканы прокурорского кителя, резко дернул на себя и одновременно нанес ему мощный удар лбом прямо по носу. Прокурора мои действия смутили настолько, что он сразу сел. Причем не вылетел на крыльцо, как я предполагал, а сел на порог, из-за чего другим «гостям», чтобы проникнуть в дом, пришлось прыгать через его плечи, наступить на полковничьи погоны никто не решился. Но «попрыгунчиков» уже ждали мои кулаки, локти и колени. Бил я резко и навстречу, что увеличивало силу удара пропорционально весу тела «альфовцев». А они оказались парнями крепкими и нелегкими. Троих я как-то уложил без проблем, даже конечности себе не повредив, но вот у четвертого то ли голова оказалась неприлично крепкой, то ли я в ударе был несколько неточен… Короче говоря, я его не «отключил» от реальности, и парень решил показать, что он тоже чего-то стоит. Остановленный моим ударом, скользнул в сторону и попытался, воспользовавшись своим высоченным ростом, нанести удар в стиле тхэквондо – каблуком вперед и сверху. Но ногу он поднял слишком высоко. И до того как каблук опустился, я успел к нему приблизиться на скользящие полшага таким образом, что нога его не тяжелым каблуком, а мягкой частью голени легла мне на плечо. В этой ситуации можно было бы просто ухватиться за колено двумя руками и резко дернуть вниз и в сторону, чтобы высоченный парень со всей высоты своего роста грохнулся головой об пол. Но я не пол пожалел, мне хотелось поднять свой авторитет перед теми, кто наблюдал за схваткой. Не из хвастовства, а только для того, чтобы в меня верили, чтобы за мной шли, чтобы с моим мнением считались. И потому я ногу противника на плече придержал только одной своей рукой, а сам совершил прыжок, ставя противника в неудобное положение, и ударил ему коленом в копчик, который при умелом ударе легко ломается, делая человека инвалидом. Но, как оказалось, мои действия произвели еще один эффект. Прокурор Осинко неожиданно пришел в себя, не успев рассмотреть свой расплывшийся в половину лица нос, попытался вытащить пистолет, даже руку с пистолетом поднял, хотя, как потом оказалось, затвор он не передернул и предохранитель в боевое положение не опустил. Но тут на эту руку и на голову прокурора затылком, грубо «погладив» его пострадавший нос, упал высоченный «альфовец». И как раз в это время из газона, не очень, наверное, разобрав за кустами, что здесь происходит, кто-то дал в дверной проем классическую короткую очередь в три патрона [15] . Очередь я слышал. И видел, как вздрогнуло тело «альфовца», которому пуля попала куда-то в область между трапециевидной мышцей спины и шеей, то есть в место, не защищенное бронежилетом, и ушла в тело. А две пули попали в плечо прокурора, попросту развернув и втолкнув его в дверной проем. Я видел, откуда стреляли, и тут же, выхватив из-за пояса на спине пистолет, сделал два выстрела в ту сторону, предупреждая следующую очередь, успел отскочить за стену, в которую ударило сразу несколько очередей. И сразу зазвучали очереди бойцов взвода Лехи Магнуса. Огонь в стену дома мгновенно прекратился. Естественным было бы предположить, что «альфовцев» всех уничтожили, но, как я сумел разобрать по звуку, двое из них все же пытались отстреливаться. Скорее всего, бронежилеты спасли их. Попадание пули в бронежилет под острым углом обычно вызывает только рикошет, тогда как прямое попадание, если бронежилет выдержит пулю, все равно напоминает удар кувалдой в грудь. Часто от прямого попадания теряют сознание, а если получают пулю в бронежилет в момент, когда рот закрыт, тогда порой случается, что легкие попросту взрываются от удара. Но эти двое, что пытались отстреливаться, быстро прекратили бесперспективный бой. Или сдались, или их просто добили бойцы взвода Магнуса.
Тем временем и мои помощники нашли себе занятие. Магнус позвал четверку своих парней из комнаты отца, я закрыл входную дверь от случайной очереди. Троих «альфовцев», пока они не пришло в сознание, связали. Из увиденного я сразу сделал предположение, что старший сержант Паша Волоколамов какие-то занятия уже проводил. По крайней мере, руки пленникам связывали так, как связывают, насколько я знаю, в основном в спецназе ГРУ. Тыльные стороны ладоней при связывании составляются вместе и туго притягиваются одна к другой. Таким образом «вывернутыми наизнанку» руками невозможно ничего сделать. Невозможно даже развязать руки другому пленнику, не говоря уже о возможности оказать какое-то сопротивление или нанести удар, как можно нанести его даже руками в наручниках.
Я выглянул в окно. Рядом с БТРами стояли два грузовика. Вокруг них и бронетранспортеров столпились и солдаты внутренних войск, и милиционеры группы Левченко. Там же, хотя и особняком, стояли молодые бойцы взвода Магнуса. Отработали они грамотно, дисциплинированно. Первыми стрелять не начали, дождались момента, который им определил я. Наверное, Волоколамов не зря затребовал к себе именно их. С моей стороны возражений на это требование никаких не возникло.
Тут в дверь постучали. Когда я открыл, то увидел на пороге капитана Левченко.
– Разрешите войти, товарищ Последний довод?
– Заходи…
Я сразу вспомнил, что Левченко что-то не успел дорассказать по телефону. Суперважное… Следом за капитаном в дом вошел и майор Головин, который сразу пожал мне руку и сказал виноватым тоном:
– Извините, товарищ Последний довод, что отвлекли вас от таких скорбных дел. Примите соболезнования от лица всего батальона. Нас тут с товарищами к вам подвезли, как попутчиков. Это было очень любезно со стороны товарища прокурора.
– Спасибо. Хорошо, что мне не пришлось выражать соболезнование вашим семьям. Все так удачно обошлось. Капитан, вижу, что-то сообщить хочешь?
– Так точно. Есть интересные данные. От начальника станции…
– Докладывай.
Капитан показал глазами на Осинко.
– Не стесняйся этого ублюдка. Он долго ничего никому не скажет. А попробует говорить, я его за язык по старой дружбе повешу. Докладывай…
– Я говорил уже вам, что на станции был, когда Осинко в сельсовет приехал. Мне Василь, начальник станции, тогда позвонил. Интересное, говорит, дело, приезжай…
– Почему тебе, почему не мне? – спросил Головин, злой на весь белый свет за свое недавнее пленение, словно кто-то был виноват в том, что он не предусмотрел даже систему постов на пути к своему штабу. А это ведь его прямая обязанность. – Он раньше мне звонил.