Я понимал, что Яшка прав, но совершенно не видел себя в роли соблазнителя.
— Да она и не в моем вкусе, эта Лизавета. В ней напрочь нет…
— Чего нет?
— Пикантности! Она… — я долго искал слово, но все же нашел. — Она несимпатична!
— Это плохо. А если поднатужиться? Много же не нужно — ласковое слово сказать, про ручки, про глазки…
— Оставь. Не уговоришь. Эй, Гаврюша, заходи! — позвал я.
Гаврюша, видать, торчал под дверью. Судя по хитрой роже — подслушивал. Но осуждать хозяина за вольнодумство не посмел.
— Садись, — велел ему Яшка. — Ну, что же дальше будем делать?
Если девка не поможет — то кто нам расскажет, какие дела в цирке творятся? Чужих-то они к себе не пускают.
Тут Гаврюшина физиономия приняла этакий напряженный вид — словно там, в голове, как в часах, были какие-то шестеренки, и он усилием воли пытался их раскрутить.
— Алексей Дмитрич, — неуверенно сказал он. — А вы помните латышских плотников, которые по ложам ходили, чего-то там выстукивали, чинить собирались?
— Помню, а что?
— А они ведь вечером, как обещали, не пришли. А пришли другие — с крокодильими детьми!
— Что? Какие крокодильи дети?! — спросил возмущенный Яшка. — Гаврила Анкудинович, да ты с утра пьян, что ли?!
— Яша, не надо! — завопил я, видя, как грозно поднимается Яшка со стула и как шарахается от него бедный Гаврюша. — Он прав! Он совершенно прав! Это они и были!
— Кто — они?
— Плотники! С крокодильим отродьем! Яша, ты же немецкие книжки читал!
— При чем тут крокодилы?
— Это же Шиллеровы «Разбойники»! Это там герой Карл называет род человеческий порождением крокодилов!
Я растолковал Яшке свою догадку — плотники, что обещались прийти и починить ложи, действительно пришли, только неведомо зачем сперва декламировали на своем языке сцену из Шиллеровой драмы.
— Только как же их сыскать? — спросил я наконец. И приготовился к долгому обсуждению плана поисков.
— А я вашей милости объясню, кто строил цирк господина де Баха, — неожиданно сказал Яшка. — Случайно вышло, что я это знаю. Еще весной приезжал сюда его человек и хотел нанять плотников. Сами знаете, у нас в Московском форштадте плотницкие артели есть, да только люди все почтенные, богобоязненные, строить сатанинский вертеп им не с руки — достанется от наставников, до смерти греха не замолишь… Да, может, и нашлись бы совсем отчаянные, да только человек господина де Баха много платить не хотел. Знаете, как иудейское племя шутит? Уж коли есть свинину, так чтоб сало по бороде текло. Так и наши решили — уж коли брать грех на душу, так чтоб заплатили знатно, а этот немец платить не больно-то хотел. Не срядились, он и пропал. А какое-то время спустя стали в Верманском саду балаган ставить. Нашим любопытно — кто нанялся? Нанялась, Алексей Дмитриевич, латышская артель, с которой я как-то уже имел дело. Их у нас теперь довольно. Батраки, что на земле работать не хотят, теперь могут в пределах губернии бродить, как им вздумается, вот они сбиваются в артели и идут в города. Риге много плотников надобно — чего у нас теперь только не строят!
— Гостиный Двор стал лучше прежнего, — отметил я.
— Да что Гостиный Двор! На окраинах фабрики растут, как грибы. У нас тут теперь свои сахарные фабрики, свои свечные и мыльные, свои стекольные, и даже, прости Господи, свои табачные — сами сигары крутим…
— Сигары?! — я ушам не поверил.
— Да, сударь, из травы никоцианы, которую к нам сюда тюками везут. Две бумажные мельницы стоят, паровая лесопильня…
— Паровая лесопильня?!
Я почувствовал себя дикарем, который чаял навестить других таких же дикарей, а угодил в цивилизованное общество. Позднее уже выяснилось, что в те годы Рига по количеству машин и всяких механических двигателей, а также работавших на фабриках мастеров, далеко опережала всю остальную Россию, включая даже столицы. Здесь процветали шерстяные, хлопчатобумажные, суконные фабрики, и я дал себе слово, когда завершится вся суета вокруг цирка, непременно съездить хотя бы на сахарную фабрику.
Пока же следовало искать плотников, которые возвели цирк господина де Баха.
Оказалось, живут эти голубчики на острове Газенхольм. Попасть туда можно было, наняв лодочника. В Московском форштадте то хорошо, что он вытянулся вдоль Двины, и у многих его жителей есть свои лодки — рыбалка входит в число их скромных удовольствий. Мы с Гаврюшей пошли к дому его приятеля и сговорились за полтинник с крепким стариком, что перевезет и подождет, пока мы будет бродить по острову и расспрашивать его обитателей.
Остров был одной большой деревней — с одноэтажными почерневшими домишками, крытыми камышом, с огородами, даже с пастбищами. Жили там, кроме латышей, и несколько староверских семей — Яшкины знакомцы. В самом широком месте острова я бы не насчитал и двух сотен сажен, в длину же — около двух верст. Пройти его весь, заглядывая в каждый двор, можно было часа за полтора. Наши плотники, как объяснил Яшка, снимали там жилище по случаю дешевизны, сами же были из лифляндской глуши, хотя в Риге работали не первый год. Двое или трое из них объяснялись по-немецки и по-русски, а прочим это было незачем.
И вот тут я, как мне потом объяснил Яшка, допустил непоправимую ошибку.
Мне страстно хотелось отыскать плотников. В противном случае вся надежда была на нашу подозрительную незнакомку, а я ей отчего-то не доверял. И потому, когда Гаврюша вступал в переговоры с островитянами, я беспокоился, подсказывал ему по-русски и по-немецки, словом, вел себя как последний дурак. Ни на одном дворе не признались, что сдают комнату или сарай пришлым плотникам. Я был в отчаянии — неужто Яшка что-то перепутал?
— Ну, ваша милость! — воскликнул Ларионов, услышав мой горестный доклад о неудаче. — Что бы вам помолчать? Знаете, что случилось? Они же вас за переодетых полицейских приняли! А с полицией связываться опасно. Вот они на все вопросы и отвечали: нет, не знаем, не ведаем! А ты, Гаврюшка, тоже хорош! Не мог Алексея Дмитрича вразумить?!
Гаврюша так на меня покосился, что мне сделалось очень неприятно. В сущности, я не только себе навредил, но и его подвел.
— Погоди, Яков Агафонович, — сказал я. — Эти плотники — не бестелесные сильфы. Они после того, как сколотили цирк, наверняка еще где-то работать нанялись. И ночлег себе там нашли. Ведь крестьяне на Газенхольме не все нам врали. Кто-то доподлинно про этих плотников не знал. А тех, у кого они поселились, плотники предупредили, что вляпались в крупную неприятность с этим цирком. Может статься, и вещи свои они оттуда вывезти успели. Долго ли на лодках-то?
— И что? — спросил Яшка.
— Сам же говорил, что они нанимаются дешевле, чем русские артели. Так надо узнать, у кого они перехватили выгодный заказ.
— Может статься, у них где-то постоянный заказчик есть, и они к нему подались. Тогда наши форштадские могут про то и не знать. Давайте-ка с другого конца начнем. Не подстеречь ли этих молодцов ночью в цирке, где они не успели починить ложи? Что вы там с Гаврюшкой толковали про крокодильих детей?