– Что-то здесь сегодня очень много народу, – заметил Навис. – Базарный день?
– И это, и, думаю, что-то еще, – ответил Хестеван.
К тому времени народ успел заметить его повозку и подтянулся ближе, желая узнать, когда менестрель намерен давать представление. Хестеван возвысил голос. Казалось, говорил так же, как обычно, но при этом его голос разнесся по всей улице:
– На рыночной площади через час!
– Да, но… – заговорил было Морил, однако, заметив, что к нему сразу повернулись несколько лиц, он поспешно кивнул и решил не возражать.
– Так какие у нас планы? – негромко спросил Навис у Маевен, медленно пробираясь сквозь плотную толпу.
– Отправиться в колледж… в законоведческую школу, – ни на секунду не задумываясь, ответила та.
– Это мне вполне подходит, – заявил Навис и наклонился с седла к ближайшему прохожему, чтобы спросить дорогу.
Оказалось, что законоведческая школа находится на противоположном конце города. Им пришлось миновать рыночную площадь, где творилось безумие купли-продажи, сопровождаемое дикими воплями, а запахи свежего хлеба, фруктов, кожи и навоза смешивались с вездесущей вонью нужников. В результате получался такой коктейль ароматов, что Маевен всерьез замутило. Хестеван окинул творившийся на площади хаос профессиональным взглядом и добродушно согласился с Морилом, заключив, что у них достаточно времени, чтобы посетить законоведческую школу, прежде чем торг закончится и площадь освободится для представления.
Так что отряд в полном составе – не считая Венда – пробрался к дальнему концу рыночной площади, а оттуда направился по другой улице. Вскоре толпа резко поредела, затем кончились дома, и улица превратилась в белую проселочную дорогу, бегущую через вновь появившиеся по сторонам зеленые поля. Тут и там виднелся домашний скот – паслись, на привязи и без, коровы, козы, ослы, лошади, овцы, – а вот людей в поле зрения не было вовсе, если не считать небольшой группы всадников, ехавших вдали по той же дороге.
– Цвета Ханнарта, – сказал Навис. Они с Миттом обменялись понимающими встревоженными взглядами. – Лучше позволим им уехать подальше вперед.
Маевен это устраивало. В те, то есть в эти, времена Ханнарт был силой, с которой приходилось считаться. Поэтому все сдержали лошадей, подстроившись под медлительную поступь мула, а Маевен с тревогой провожала взглядом всадников, пока они не растворились в ближайшей роще.
– Ты думаешь, что кто-то мог рассказать графу Ханнарта, что кольцо Адона украдено? – спросила она Митта.
– Надеюсь, что этого не случилось, – ответил Митт, которого тревожило то же самое.
– Если кто-нибудь поинтересуется, как меня зовут, – предупредила Маевен, – назовусь вымышленным именем.
– Разумная предосторожность, – согласился Навис. – В сложившихся обстоятельствах и мне бы хотелось, чтобы мы с Миттом не так сильно походили на южан.
К тому времени, когда путники миновали рощу и их глазам открылся вид на законоведческую школу, всадники Ханнарта скрылись. А Маевен подстерегала новая неожиданность. Девочка знала, что школа занимает старейшую часть колледжа, которую она осматривала вместе с тетей Лисс, но рассчитывала увидеть знакомые дома с башенками и высокими стреловидными окнами. Она никак не ожидала, что здесь окажутся почти такие же, как в городе, уютные с виду невысокие здания из зеленоватого камня, увенчанные коронами из десятка длинных изящных каминных труб. Все окна были широкими, но вместо больших стекол в них сияло множество маленьких ромбовидных стеклышек. Два здания соединяла между собой высокая арка. Проход под ней перегораживали ворота из кованого железа. Со всех сторон школа была обнесена стеной.
– Похоже, учиться здесь не так уж плохо, – заметил Митт.
Он попытался улыбнуться, но чувствовал, как напряглись мускулы лица. Всадники из Ханнарта находились внутри. Парень ясно видел лошадей через толстую решетку ворот.
Впрочем, когда они подошли к воротам, за ними не оказалось ничего особенного – просто сад и мощеная дорожка, уходившая вглубь территории между куртинами лаванды. За воротами на середину прохода не спеша вышел какой-то важный человек. Маевен закусила щеку, чтобы не рассмеяться: он был одет точно в такую же форму, какую служители колледжей носили и в ее время: мешковатые бриджи до колен и темно-синий китель с широким белым воротником. Похоже, что эта одежда была старомодной и за двести лет до ее рождения. У привратника оказались гнилые зубы – она сразу заметила это, когда он заговорил.
– Вы приехали в гости на День разъезда? И, позвольте спросить, к кому же из учеников?
Навис заколебался на долю секунды – все из-за тех же самых всадников из Ханнарта.
– К Хильдриде Нависсдотер, – сказал он, пожав плечами; впрочем, это движение мог заметить только тот, кто хорошо знал его.
– А я к Брид Кленнендотер, – сообщил Морил, высунувшись из-под полога повозки.
Привратник улыбнулся. Маевен пришлось сделать над собой усилие, чтобы оторвать взгляд от его черных зубов.
– Мне очень жаль, но вы приехали слишком рано. Церемония Дня разъезда начнется после полудня. Возвращайтесь к этому времени, и я с удовольствием впущу вас. Вы не единственные, кому я был вынужден отказать во въезде. Таких, как вы, сейчас полон город. Но, – добавил он, взглянув на Хестевана, – можете приехать на полчаса раньше, если желаете подготовиться к выступлению. К тому времени собирался прибыть и второй менестрель.
Услышав о втором певце, с которым ему, возможно, придется соревноваться, Хестеван нахмурился и сразу стал разворачивать повозку.
– Спасибо. Я ограничусь выступлением в городе. А мой ученик вернется, чтобы повидаться со своей сестрой.
Никто из них и не подумал указать стражу ворот, что всадников из Ханнарта пропустили без всяких оговорок. Ссылаться на этих людей не имело никакого смысла: очевидно, они не были случайно заехавшим сюда отрядом дружинников, а принадлежали к числу родственников или приближенных графа и явились по делу. Это понимали все, даже Маевен, и потому, не выказывая никакого недовольства, отправились назад тем же путем, каким прибыли.
Менестрель, о котором упомянул привратник, расположился рядом с выездом из города. Путники увидели его, как только роща осталась позади: аккуратная, на вид совсем новая повозка, выкрашенная в черный, белый и золотой цвета, расположилась на краю просторной зеленой поляны, а рядом были свалены мешки и свертки с провизией. Кто-то – вероятно, сам менестрель – с безнадежным видом рылся в вещах.
Едва лишь заметив повозку, Морил принялся взволнованно дергать Хестевана за руку, а старик, впервые за всю дорогу, хлестнул мула. Зеленая тележка, опасно кренясь и подпрыгивая на кочках, помчалась прямо по лугу к черно-белой повозке. Морил подпрыгивал на козлах, размахивал руками и пронзительно вопил:
– Дагнер! Дагнер!
Менестрель, худощавый молодой человек с рыжеватыми волосами, казавшийся лишь немногим старше Митта, как раз с натугой взвалил на плечо один из мешков. Повернувшись на крики, тоже оглушительно заорал: