– Через сад и направо, на малый двор. – Этой фразой привратник напутствовал каждого, кто входил в ворота.
Что представлял собой сад, никто даже не заметил. Морил и Маевен почти бежали по аккуратно вымощенной дорожке, стараясь не отстать от Нависа и Митта. Потом тем же аллюром пронеслись по сводчатому коридору, уходившему направо, и оказались в квадратном дворе. Там выстроился длинный ряд молодых людей в серой одежде с широкими белыми воротниками. Некоторые были намного моложе Морила, а другие казались почти взрослыми. Большинство составляли сверстники Маевен – в ее настоящем возрасте.
Многие из них уже успели поприветствовать родителей и других родственников, а оставшиеся то и дело поглядывали на выход из сводчатого коридора, высматривая родню. Не было ни объятий, ни радостных криков; почти никто не нарушал строй. Очевидно, среди учеников этой школы было принято изображать взрослых. Из-за этого вся процедура встречи казалась излишне напряженной. Митт, Навис, Морил и Маевен шли вдоль строя, провожаемые холодными взглядами школяров, пока Навис не остановился перед щупленькой темноволосой девочкой, на бледном лице которой, казалось, навечно застыло сердитое выражение.
– Хильди! – В его голосе прозвучала и величайшая радость, и столь же сильное облегчение.
Митт, похоже, испытывал те же самые чувства.
Темноволосая девочка, перед тем непрерывно перешептывавшаяся с подружкой, которая казалась рядом с нею просто огромной – да и на самом деле была очень крупной для своих лет, – отвернулась от соседки и уставилась на Нависа.
– Отец! Как чудесно, что ты приехал! – Ее лицо внезапно засияло от радости.
В какой-то миг можно было подумать, что она готова позабыть о школьной традиции и кинуться в объятия Нависа, однако девочка тут же вспомнила, что взрослые так себя не ведут, и схватила отца за обе руки, продолжая улыбаться во весь рот. От этого Хильди казалась куда младше своих лет.
– Отец, это прекрасно! Теперь и у меня есть кто-то, кому я смогу показать все здесь и кто будет болеть за меня на заключительном гриттлинге!
– И как у тебя дела? Все хорошо? – спросил Навис.
– Клевизна по высшему классу, – ответила Хильди. – Мне здесь обалдеть как нравится. А вот это Биффа. – Она повернулась и, обняв за талию, выдвинула вперед стоявшую рядом крупную девочку. – Моя хорошучка Биффа. Вы не возражаете, если она походит с нами? Она тоже одолельщица, как и я, а ее родители никак не могли сегодня приехать к ней. Ну пожалуйста. Если я уйду, она тут останется совсем одна.
– Почту за честь, – любезно, и в то же время очень непринужденно, произнес Навис.
Огромная Биффа густо покраснела, что было особенно заметно на фоне ослепительно-белого воротничка, и стояла, беспомощно улыбаясь. У нее оказалась очень приятная улыбка. Она совершенно изменила лицо девочки, показавшееся в первый момент застывшим, и всем сразу стало ясно, за что Хильди так полюбила ее.
– Замечательно. – Хильди потащила Нависа прочь, полностью игнорируя его спутников.
Навис оглянулся.
– Привет, Хильди, – сказал Митт, шагнув вперед.
– О, привет, Митт. – Это обращение вряд ли можно было считать дружеским.
Маевен почувствовала, что не может заставить себя посмотреть в лицо Митта. На нем были написаны боль и разочарование, причем оба этих чувства оказались настолько сильными и ничем не прикрытыми, что от одного лишь взгляда на парня Маевен тоже испытала нестерпимую боль.
Навис твердой рукой задержал Хильди.
– Дорогая моя дочь, – сказал он, – не будь такой торопливой. Позволь представить тебе моих друзей. Эту молодую леди зовут, э-э-э, Илона Кернсдотер.
Маевен вежливо кивнула, стараясь не показать, насколько сильное впечатление произвело на нее то, что Навис не забыл выдумать для нее имя. Хильди окинула быстрым взглядом испачканную за время поездки форму дружинника, в которую была одета Маевен, и вернулась к лицу, которое, казалось, желала изучить до последней веснушки. Глаза у Хильди оказались очень темными, проницательными и отнюдь не теплыми. От этого осмотра Маевен почувствовала себя совсем неловко. Она даже задумалась, не стоит ли ей поклониться еще раз, теперь уже иронически, но Хильди, похоже, решила, что Маевен отвечает какому-то установленному ею самой стандарту. Чуть заметная хмурая морщинка между ее бровями разгладилась, она улыбнулась и кивнула Маевен.
– Ее тетя поручила мне сопровождать ее в пути, – продолжал Навис. – А этот юноша – Морил из прославленного рода менестрелей.
Нетрудно было заметить, что к менестрелям Хильди относилась с почтением. Она низко наклонила голову и улыбнулась Морилу, но тот лишь окинул ее строгим взглядом и даже не подумал кивнуть в ответ.
– И, – сухо закончил Навис, – с Миттом тебя знакомить, конечно же, не нужно.
К тому времени Митту удалось восстановить контроль над собой. Его лицо все еще было бледным и казалось озадаченным, но он смог изобразить вымученную улыбку.
– Снова вернулся, как фальшивая монета, – подчеркнуто бодро провозгласил он.
Почему-то это задело Маевен еще сильнее, чем то выражение, которое появилось на его лице в первый момент встречи. Когда Хильди холодно кивнула ему и сразу же отвернулась, Маевен захотелось надавать ей пощечин. «Он так ждал этого момента и волновался за тебя – и это гораздо больше, чем ты заслуживаешь! – а ты так с ним обращаешься! – думала она. – Ты маленькая… маленькая… коза!»
После этого все вместе двинулись прочь. Митт плелся позади, казалось, что он ничего вокруг себя не видит. Морил разговаривал с огромной Биффой.
– Может быть, ты знаешь, где я могу найти мою сестру? – Он говорил тихо, но почему-то всем сразу стало ясно, что общаться с Хильди он не намерен. – Ее зовут Брид Кленнендотер.
Маевен заметила выражение искреннего благоговения, появившееся на лице Биффы.
– Брид! – воскликнула Биффа. – Брид твоя сестра?! В эту сессионку она стала великой девчонкой. И выиграла все призы, какие только были! Она должна быть где-нибудь неподалеку, с Адоном.
«Что-что? – мысленно воскликнула Маевен. – Но ведь Адон умер много веков назад!» Шедшая впереди Хильди полуобернулась.
– Биффа имеет в виду наследника графа Ханнартского, – пояснила девочка, будто подслушала мысли Маевен. – Он приехал навестить ее, потому что она сестра графа Южного Дейла.
В ее голосе прозвучало почтительное придыхание, по которому Маевен безошибочно определила, что Хильди относилась к числу снобов. Этим, вероятно, и объяснялось ее отношение к Митту. Парень тоже уловил эту почтительную интонацию, и выражение его лица сделалось еще более скорбным.
– Болтают, – застенчиво добавила Биффа, – что Адон влюблен в твою сестру.
– Неужели? – осведомился Морил с таким видом, будто считал, что может сказать по этому поводу что-то очень важное. – Так где, скорее всего, их можно найти?