Лютан нисколько не возмутился его вмешательством. Напротив, снова расплылся в своей трогательной улыбке:

– Ты же должен понимать, о чем я. Возлюбленные имеют право на такие выражения.

Маевен вышла из себя. Девочка напрочь забыла о своем намерении постараться не задеть чувства Лютана.

– Не говорите глупости! Вы мне не возлюбленный! – И тут же прикусила язык.

Судя по тому, что ей было известно, Норет очень тепло относилась к Лютану. Теперь Маевен вдруг задумалась о реальной причине такого отношения.

Лютан вздохнул и коротко рассмеялся:

– Ну вот. Я снова наговорил лишнего? Мне, похоже, не дано полностью понять вас. Стоит мне решить, что я сумел затронуть ваше сердце, как вы тут же откусываете мне голову.

Ладно, по крайней мере, с этим она не промахнулась. Но отповедь не остановила Лютана.

Избавленный от Графини Митт ехал на кобыле Лютана и постоянно вклинивался между молодым графом и Маевен. И всякий раз, когда Лютан что-то говорил, вздыхал или начинал глупо улыбаться, парень тоже улыбался. Вернее, на его лице появлялась усмешка черепа. Вскоре Лютан не выдержал. Он пришпорил лошадь и ускакал вперед. Но после этого Маевен почувствовала себя еще хуже, несмотря даже на то, что разговор все время глубоко тревожил ее. Теперь Морил и Митт принялись насмехаться над Лютаном и, казалось, не имели ни малейшего желания прекратить издевки.

– Ваш владетельный красавчик, похоже, втрескался по самые уши! – заметил Митт.

– Мечта каждой дамы! – вздохнул Морил. – Граф в красном шелковом плаще!

– Да еще с такими ресницами! – добавил Митт. – Не забудь про ресницы. Так и взлетают, так и порхают! Как есть принц из сладких грез! – Морил захихикал. – А теперь он уехал, чтобы написать в вашу честь стихи.

– Какая ерунда! А даже если и так, в этом нет ничего плохого, – сама того не желая, возразила Маевен, хотя давно уже решила пропускать всю эту болтовню мимо ушей.

– А вы знаете, он действительно сочиняет стихи, – подхватил Морил, – и диктует их своему писцу. Вот повезло бедняге: скакать верхом и записывать стихи.

Маевен сделала над собой усилие и не посмотрела в сторону графа, а потому так и не узнала, правду говорил Морил или просто зубоскалил. Кроме того, уже заметно стемнело, и записывать стихи в любом случае стало невозможно. Отряд сделал еще одну остановку. После непродолжительного отдыха все отправились дальше. К тому времени Митт и Морил слишком вымотались, чтобы дразнить Маевен. Ребята просто ехали рядом.

Уже глубокой ночью Навис, посоветовавшись с Лютаном и сотником дружины Водяной Горы, решил, что они могут позволить себе более продолжительную остановку. Воины расседлали и обтерли лошадей, плотно поели – большинство настолько устало, что пищу пришлось запихивать в себя через силу. Потом попадали наземь и тут же уснули. Навис позволил людям поспать три часа, а затем разбудил их, и отряд поскакал дальше.

– Горелый Аммет! – простонал Митт. – Неужели нельзя обойтись без этой спешки?

– Нельзя, – отрезал Навис. – Мы должны успеть занять хорошие оборонительные позиции до появления графа Ханнарта.

– Из-за Йинена? – зевая, осведомился Митт.

– Не только, – так же зевнув, ответил Навис. – И у тебя, и у меня есть шеи, которые тоже стоило бы сохранить в целости.

Митт думал над этими словами все время, пока седлал кобылу Лютана в окружении многочисленных спутников. Ему казалось, что использовать дружинников графа Водяной Горы лишь для того, чтобы сохранить его и Нависа шеи, чересчур большое нахальство. Конечно, защита Норет могла послужить оправданием. Вот только спешку это до конца не объясняет. У Нависа было еще что-то на уме, а Митту слишком хотелось спать, и голова плохо соображала.

Когда их маленькая армия снялась с привала, уже забрезжил рассвет. Небо побелело, а навстречу этой белизне с земли поднялась густая голубизна, которую уже в следующее мгновение разорвала возникшая слева великолепная апельсиново-оранжевая полоса. В считаные секунды трава снова сделалась зеленой, а наездники превратились из бурых теней в объемные разноцветные фигуры.

И такие же всадники двигались по зеленой дороге навстречу отряду Водяной Горы. В нежном сиянии рассвета сверкало золотое шитье и сталь. Этот отряд был меньше, но состоял из опытных, хорошо вооруженных воинов.

– Похоже, что Керил все же успел первым, – произнесла Маевен.

– Нет, – ответил Митт, разглядывая прищуренными глазами отряд. – Это не цвета Ханнарта, это… Горелый Аммет! Это же Алк! Он-то что здесь делает?

19

Алк сидел на неправдоподобно огромной лошади, которую Митт хорошо знал. Она, чуть ли не единственная в Аберате, способна была выдержать вес бывшего законотолкователя. Алк – это, вне всяких сомнений, был именно он – сделал знак своим спутникам и в одиночку выехал на середину дороги перед отрядом Водяной Горы. Хотя Митт знал, что Алк наверняка надел под одежду из светлой кожи собственноручно сделанные доспехи, он все же подумал, что тот ведет себя или очень смело, или очень глупо. У людей Лютана имелись ружья и арбалеты. Конечно, они изрядно устали, но после ночи, проведенной под предводительством Нависа, сделались нервными, как голодные коты.

– Никому не стрелять! – очень громко и четко выкрикнул Навис.

Пятьдесят человек послушно опустили оружие. Лютан вскинул голову:

– Совершенно верно. Пусть никто не стреляет. У нас нет никаких ссор с Абератом.

«Говорил бы за себя», – нервозно подумал Митт. Тем временем Алк неторопливым тяжелым галопом выехал вперед и остановил лошадь.

– Доброе утро, – провозгласил Алк. – Мне необходимо поговорить с некоторыми из вас. Вот мой список: Навис Хаддсон, Алхаммитт Алхаммиттсон, Хестеван-менестрель, Танаморил Кленненсон и дама, известная под именем Норет, дочь Единого, если, конечно, она с вами. Я был бы благодарен, если бы все они подъехали сюда, а все остальные немного отступили. Хотелось бы сначала переговорить с ними без свидетелей.

Четверо из перечисленных обменялись вопросительными взглядами. Митт и Морил только что наперебой зевали. Маевен ехала с полузакрытыми глазами. Но после слов Алка все взбодрились.

– Я думаю, нам следует узнать, чего он хочет, – заявил Навис. – В конце концов, нас четверо против одного.

– Когда имеешь дело с Алком, это не поможет, – пробормотал Митт. – Я своими глазами видел, как он поднимал лошадь.

Навис вежливо поклонился Лютану: