– Отпустите, сволочи! Я, может, родственник вашего пахана! Я, может, за пособием пришел! Да он вас… да он за меня…
С большим трудом охране удалось-таки выставить странного посетителя за территорию. Он еще некоторое время потоптался на месте, потом махнул рукой и медленно побрел восвояси. Устинье стало его жалко: дядька выглядел таким несчастным и одиноким, и никто не желал его слушать, а ведь, вполне возможно, он и в самом деле имел право войти? «Большие» люди отгораживаются от простых смертных высокими заборами и кордонами охраны и ведут себя, словно небожители. Их защищает закон, СМИ обычно на их стороне, так как кормятся с их рук, а рядовому человеку и попасть-то в их чертоги не дозволено!
– Мужики, что это за перец лохматый? – спросил Захар, приближаясь к посту.
Охранники смерили его высокомерными взглядами. Однако незнакомец не производил впечатления человека, с которым можно невежливо обойтись, кроме того, один из них знал, что визитер приходил к самому Кузьмину, и тот его принял – без предварительной записи. Это кое о чем говорило, поэтому он слегка расслабился и хохотнул:
– Ну, точно, лохматый перец! Говорит, он – двоюродный брат генерального, представляешь? Кузен!
– Точно! – поддакнул второй. – Только-только из помойки – и, гляди-ка, в родственники к Кузьмину набивается!
– А раньше вы его здесь видели? – поинтересовался Захар.
– Пару раз, – пожал плечами один из парней. – Но он не пытался войти, только отирался поблизости и вроде по телефону кому-то названивал. А сегодня обнаглел!
– Малая, ты тут погуляй, лады? – обратился Захар к Устинье, когда они вышли за проходную. – Минут десять мне дай!
Прежде чем девушка успела отреагировать на его слова, он вскочил на мотоцикл и дал газу. Устинья нерешительно прошлась вдоль здания от угла до угла, время от времени поглядывая в сторону, куда укатил Захар. Потом она опустилась на скамейку в крошечном скверике, подложив сумку под пятую точку – хоть уже и весна, но по-прежнему холодно, как зимой, и отморозить что-нибудь важное как-то не хотелось. Она посмотрела на часы: время тянулось медленно, но прошло уже гораздо больше десяти минут.
Наконец рев мощного мотора возвестил о приближении мотоцикла Захара, а через минуту он вынырнул из-за угла.
– Где вы были? – спросила Устинья, поднимаясь со скамейки.
– Много будешь знать, скоро состаришься! Давай садись – заброшу тебя в офис, а потом у меня дела.
– Какие дела – десятый час!
Захар не счел нужным отвечать. Устинья уже стала привыкать к этой его манере: когда он не желал говорить, то просто молчал, не пытаясь изобрести правдоподобных аргументов. Это могло здорово раздражать, но Устинья считала, что приятель Регины ведет себя гораздо честнее многих.
Когда они въехали во двор, стояла почти кромешная тьма. Вокруг образцово-показательного газона располагались фонари, но их на ночь отключали в целях экономии электроэнергии. Горел только фонарь над подъездом, где находился офис Регины – она предпочитала не жадничать, считая, что гораздо больше придется потратить на медицинские издержки в случае, если кто-то из сотрудников или клиентов в темноте споткнется и что-нибудь сломает.
Захар спешился, а Устинья замешкалась, зацепившись ремешком сумочки за какую-то железку.
– Вы только поглядите на этот пафосный мотик! – раздался грубый голос из темноты, и Устинья вздрогнула от неожиданности. – «Ночной волк», не иначе!
На свет единственного фонаря выступила мужская фигура – невысокая, коренастая, но крепкая. Лица она разглядеть не могла, но по издевательскому тону поняла, что ничего хорошего от говорящего ожидать не приходится.
– Как зовут твою кралю, волк? Можно познакомиться? – раздался другой голос, и Устинья увидела еще две фигуры, замаячившие позади первой. Дело приобретало опасный оборот, и ее рука сама потянулась к сотовому: скорее всего, придется звонить в полицию. Устинья обычно чувствовала себя спокойно в присутствии Захара, но, что ни говори, сейчас он был один против троих, а вокруг – темень и ни души!
Троица приближалась, а Захар стоял, не шевелясь. Очевидно, его поведение привело незнакомцев в состояние раздражения.
– Он не хочет с нами разговаривать, парни! – обиженно проговорил первый. – Гордый, да?
– Тогда мы поболтаем с девчонкой, – отозвался второй. – Ты ведь не такая молчунья, правда, зая? Глядите, какие у нее ножки, прямо загляденье…
В тот самый момент, когда говорящий приблизился к Устинье на расстояние вытянутой руки, Захар неожиданно сделал бросок вперед. Она даже не заметила, как неизвестный мужчина оказался на земле, барахтаясь, словно выброшенный на берег кит. Тяжелым ботинком Захар наступил на его ладонь, вызвав дикий вой боли. Двое других, не сговариваясь, кинулись на Захара. Устинья мысленно подсчитала, сколько времени займет вызов полиции и ожидание ее приезда. Сообразив, что это долго, она принялась лихорадочно оглядываться в поисках чего-нибудь тяжелого – не могла же она пассивно ожидать окончания неравной схватки, не попытавшись помочь Захару!
Ее взгляд выхватил из темноты длинный предмет, торчавший из полурастаявшего сугроба рядом с одним из низеньких декоративных фонарей. Подскочив, она схватилась за деревянный черенок и извлекла из земли лопату для уборки снега. Не то чтобы оружие, конечно, но за неимением лучшего сгодится!
Захар тем временем расправился с одним из нападавших, и тот лежал на земле, не подавая признаков жизни. Честно говоря, Устинье было плевать – да хоть бы он его и убил! С другой стороны, неприятностей с полицией не хотелось, однако это все же лучше, чем пропасть ни за что ни про что. На Захара теперь наседали двое, но один из них находился явно не в его весовой категории – кило на сто тридцать потянет, прикинула Устинья, смерив огромную фигуру в черной куртке и джинсах опасливым взглядом. Если бы она смогла подобраться поближе, то попыталась бы огреть кого-то из бандюков лопатой, но мужики сцепились слишком плотно, и она боялась попасть в Захара. То и дело кто-нибудь один падал на тротуар, но быстро поднимался и снова кидался в бой. Устинья уже видела спутника «в деле», но в тот раз все выглядело красиво, как в кино, каждое движение противников казалось взвешенным и выверенным до миллиметра. В данный момент все обстояло иначе: шла борьба не на жизнь, а на смерть. Девушка имела возможность в этом убедиться, заметив, как в руке более мелкого нападавшего блеснуло лезвие. Она не знала, нож это, заточка или что-то еще, но времени на размышления не оставалось: если не поторопиться, помощь Захару могла уже и не понадобиться. Устинья подкралась к ощетинившемуся клубку из рук и ног и, выждав, когда голова с бритым затылком приподнялась, чтобы глотнуть воздуха, рубанула изо всех сил черенком. К несчастью, она промахнулась и попала гиганту по плечу. Однако удар, судя по всему, был ощутимым, потому что бритый взревел, как раненый бык на корриде, и, развернувшись, кинулся на Устинью. Ей ничего не оставалось, как, выставив вперед черенок лопаты, словно пику, пятиться назад, к газону. Оглядываться у нее возможности не было, поэтому неудивительно, что девушка оступилась и упала на спину, больно ударившись копчиком о бордюр. Свою «пику» она, однако, не бросила, и неотвратимо наступающий мужик с бритым затылком напоролся на деревяшку. Его это остановило совсем ненадолго, и он, вырвав «оружие» из рук Устиньи, уже нагнулся, пытаясь схватить ее за волосы, как вдруг сверху на него что-то упало. Вернее, как через мгновение сообразила девушка, не упало, а прыгнуло: Захар, обхватив руками шею ее противника, напоминавшую ствол дерева, зажал ее мертвой хваткой, а ногами обвил его за пояс. Теперь бритому было не до Устиньи: он изо всех сил пытался освободиться и вертелся, как гигантская сарделька, наколотая на вилку, безуспешно пытаясь сбросить Захара, клещом впившегося в его загривок. Кряхтя, словно столетняя старуха, девушка встала на ноги. Оценив ущерб от падения, она пришла к выводу, что ничего не сломано. Лопата валялась неподалеку, и Устинья поспешила снова завладеть ею. Как выяснилось, вовремя: пришедший в себя другой бандит вознамерился наброситься на Захара с тыла, когда девушка, резко выкинув вперед черенок, ударила его в пятую точку. Он вскрикнул и повернулся к ней, в его руке снова блеснуло лезвие, и Устинья вдруг поняла, что все происходящее – отнюдь не шутка и не розыгрыш. Нет, черт подери, все серьезно, и ублюдок вполне способен воткнуть в нее эту штуку!