Ариатар
Меня разбудил солнечный луч, проникший сквозь незашторенное окно и щекочущий кожу на переносице. Я поморщился: было бы неплохо вздремнуть ещё, но всё тело затекло от неподвижного положения, в котором я лежал несколько часов подряд. И причиной тому стала человечка, спящая на моём плече. Хотя нет, уже не человечка – молодой вампир по имени Эльсами Та’Лих…
Неслышно усмехнувшись, я заложил свободную руку за голову и, скосив глаза на лицо своей воспитанницы, удивлённо вскинул брови. Значит, мне это не показалось утром: девчонка действительно изменилась. И всего за одну ночь!
Пушистые волосы цвета тёмного меда стали гораздо длиннее, оставаясь при этом такими же густыми и мягкими, но приобрели неожиданный оттенок червонного золота. Всё то же округлое лицо, красиво изломленные тонкие брови, маленький прямой носик и небольшие аккуратные губы, но вместе с тем появилось что-то новое. Черты её лица стали мягче и куда привлекательнее. Да и тело, доверчиво прижимающееся ко мне, подверглось изменениям: как минимум исчезла излишняя худоба и угловатость, и на смену им пришли довольно волнующие округлости и женственные, плавные изгибы. Я чувствовал её грудь, касающуюся моего торса, да и ногу Саминэ, закинутую мне на бёдра, штаны обтягивали сейчас едва ли не на грани приличия, хотя раньше были ей заметно велики. Её талия, на которой лежала моя рука, осталась всё такой же невероятно тонкой, и, как и прежде, девушка была стройной, гибкой и без единого намёка на тренированные мышцы.
Осмотрев руку вампирки, лежащую на моей груди, заметил, что серебряные ногти никуда не исчезли, ушла лишь только нереальная хрупкость – теперь её запястья были просто тонкие и изящные. И кожа на них, как и на всём её теле и лице, была уже не болезненно-белой, а гладкой, бархатистой, с лёгким оттенком аристократической бледности, но не более того.
Сейчас в моих объятиях лежала не замученная немая девочка-подросток, а вполне сформировавшаяся молодая девушка, и, насколько я мог судить по той картине, что видел, скорее всего, мои предположения относительно её возраста были верны. Вероятно, Саминэ была немногим младше меня…
Вот только интересно, вернулся ли к ней голос?
– Ну и как, насмотрелся? – прервал мои наблюдения и размышления тихий саркастичный вопрос, донёсшийся с другого конца комнаты.
Беззвучно хмыкнув, безошибочно узнав Рика, который, по всей видимости, так и не поменял своего отношения к ситуации с происхождением Саминэ, я осторожно убрал руку спящей девушки с моей груди. Я не хотел пока её будить, но, похоже, обновлённому организму молодой вампирки вполне хватило тех нескольких часов, что мы проспали, – едва я прикоснулся к её ноге, как Эльсами беспокойно заворочалась во сне, а потом и вовсе открыла глаза и удивлённо моргнула, разглядывая мою грудь перед своим лицом. Затем быстро подняла голову и, натолкнувшись на мой насмешливый взгляд, резко отпрянула.
К несчастью, я чуть ранее уже убрал хвост с её талии, так что девчонка вполне ожидаемо свалилась с кровати на пол.
С моих губ сам собой слетел тихий смешок, когда Саминэ, лёжа на спине, приподнялась, опираясь на локти, и ошарашенно на меня посмотрела, хлопая пушистыми ресницами. Её глаза были привычного, неизменившегося золотисто-карего цвета, без малейшего намёка на алый оттенок, разве что блестеть стали чуть ярче. И вопрос о том, что происходит, был написан на её лице крупными рунами.
Не выдержав, я расхохотался, откинувшись на подушку.
– И что же тебя так развеселило, мне интересно? – скрестив руки на груди, ядовито спросил полуэльф, продолжая стоять в проходе, ведущем в библиотеку, и не предпринимая никаких попыток помочь девчонке подняться.
Если раньше он кинулся бы к ней со всех ног, то сейчас его напряжённая поза, внимательный, настороженный взгляд и поведение в целом говорили о многом.
Похоже, в силу причин, о значении и происхождении которых я догадывался, он резко изменил своё отношение к нашей подопечной. Или же он был настолько плохого мнения о ней, что теперь она стала только моей?
– Меня просто забавляет, что, несмотря на некоторые любопытные подробности в отношении расы Саминэ, открывшиеся ночью, она по-прежнему осталась собой. – Отсмеявшись и решив оставить вопрос, касающийся поведения эльфёнка, на недалёкое будущее, я сел, насмешливо глядя на замершую на полу девчонку. – Не так ли, Эльсами?
Девушка невольно нахмурилась и попыталась подняться, но ладонями прижала к полу непривычной для неё длины волосы и чуть было снова не растянулась на ковре, но всё же сумела сесть. Перебросив через плечо на грудь густую массу золотистых волос, она удивлённо принялась их осматривать и ощупывать, в какой-то момент напряжённо закусив нижнюю губу. Что и стало её ошибкой: острые клыки тут же пронзили кожу, и Саминэ булькнула, прижимая к ране ладонь, чувствуя, как рот наполняется кровью.
– Ходячая катастрофа, – с усмешкой прокомментировал я действия своей воспитанницы и мельком взглянул на Рика.
Как я и сказал, несмотря на то, кем оказалась Эльсами на самом деле, это никак её не изменило. Понял ли это Рик, неизвестно, и если, когда он смотрел на сидящую на полу девчонку, его взгляд и потеплел, то ненадолго.
Впрочем, сама Саминэ этого не заметила. Сглотнув кровь, она полезла пальцами проверять своё новое «украшение». Осторожно ощупав острые, относительно небольшие клыки на верхней челюсти, чудом не порезав ничего ногтями, она села ровно, положила руки на колени и, нахмурившись, уставилась куда-то в пространство. Видимо, она не сразу вспомнила всё, что с ней произошло за последние сутки, а когда воспоминания наконец вернулись, она медленно подняла на меня взгляд… и быстро полезла на кровать.
Усевшись на покрывало, скрестив ноги в лодыжках, она протянула было ко мне руку, но неуверенно замерла и осторожно на меня посмотрела. Я только хмыкнул, но ничего не сказал, предоставляя Саминэ полную свободу действий. Выждав ещё для верности несколько секунд, она, пододвинувшись, куда смелее протянула руку. Осторожно убрав волосы с моих плеч, оголив шею, девушка внимательно осмотрела абсолютно гладкую кожу, на которой не осталось ни малейшего следа от её неумелого укуса, и, не веря глазам, Саминэ медленно провела кончиками пальцев по шее, не оцарапав её серебряными ногтями.
И я позволил ей это, сидя неподвижно. Отстраниться сейчас было бы равносильно признанию того, как я должен был бы относиться к ней после того, как она пила мою кровь. Эльсами явно боялась, что я буду ненавидеть её и презирать… Но ни малейшего отголоска этих чувств и даже чего-то подобного в моей душе просто не было. И чтобы эта глупышка перестала терзать себя напрасными муками совести, отпускать привычные насмешки тоже не следовало. Не в этот раз.
Если, вызывая смущение своими словами, я смог избавить свою воспитанницу от ночных кошмаров, в которых раз за разом ей приходилось испытывать нечеловеческие муки в храме Латимиры, то в этот раз подобный номер не прошёл бы.
Меньше всего ей стоило терзаться из-за того, кем она оказалась на самом деле.