Собака делает выпад. Челюсти смыкаются на противогазном фильтре. Рывок. Пес мотает башкой из стороны в сторону, пытаясь сорвать с орущего человека противогаз. И алабаю это почти удается… как совсем рядом грохает ружейный выстрел. Пес, все это время треплющий ногу путника, взвизгивает, разжимает челюсти и валится в снег. Под ним быстро растекается лужа крови.
Алабай отпускает противогазный фильтр, поворачивает башку. К месту схватки приближается невысокая, чуть сутулая фигура в противогазе и «эльке», [1] надетой под прорезиненный плащ. Тусклый налобный фонарь похож в ночи на глаз циклопа.
Псы замирают, рычат, но, глядя на вожака, не двигаются с места.
– Zurück! – слышится из-под низко надвинутого капюшона. – Гром! Я сказала – назад! – добавляется с характерным иностранным акцентом.
Алабай пригибает голову, скалится и делает два шага вперед.
– Гром! Пошел прочь! – командует женщина, целясь в собаку из двустволки-«вертикалки».
Зверь останавливается, поворачивает голову, смотрит на одну из собак. Пес срывается с места, но грохает выстрел, и ему разносит морду.
Вожак смотрит на труп сотоварища, переводит взгляд на женщину и, рыкнув, делает еще один шаг вперед.
– Пошел, Гром! Назад!
Она быстро, четким отработанным движением переламывает ружье пополам. Эжектор выбрасывает дымящиеся гильзы в снег. Женщина, не сводя глаз с собаки, достает из кармана плаща патроны и загоняет их в патронник. Стволы щелкают, запирая замок.
– Гром, домой! – приказывает женщина, вновь беря алабая на прицел.
Пес не двигается с места.
– Гром, я сказала, уходи! – женщина делает шаг навстречу зверю.
Алабай глухо рычит. Остальные псы смотрят на вожака. Неожиданно один из них клацает зубами и прыгает на женщину. Луч фонаря вскидывается вверх, ствол ружья смещается на пару сантиметров, раздается выстрел. Простреленного навылет пса отбрасывает в сторону. Остальные переминаются на месте, заливаясь громким лаем.
– Ну, кто следующий? – тихо произносит женщина, обводя стволом ружья стаю. – Я, может быть, и немолода, но стрелять не разучилась. Пошли прочь! – внезапно выкрикивает она. – Я не хочу вас убивать, но и убить его, – ствол «вертикалки» смещается в сторону распростертого на земле человека, – я вам не позволю. Это не ваша добыча! Пошли отсюда!
Псы затихают, лишь алабай продолжает глухо рычать.
– Гром, уходи, – просит женщина. – Ты же можешь просто уйти. Не заставляй меня.
Пес, ворча, делает пару шагов в сторону и неожиданно поворачивает голову, глядя на окровавленного путника.
Женщина, проследив его взгляд, срывается на крик:
– Нет!
Одновременно с ее воплем грохает винтовочный выстрел. Вожак падает, остальные псы замирают, смотрят на истекающего кровью алабая и внезапно бросаются врассыпную.
– Что ты наделал, идиот?! – кричит женщина на человека, лежащего на снегу с винтовкой в руках. – Зачем ты стрелял? Еще минута – и он бы ушел!
Женщина целится в него из ружья, но, видимо, передумав, бросается вперед и становится на колени рядом с лежащей на снегу собакой. Кладет ладонь на все еще вздымающийся бок алабая.
– Спи, Гром, – тихо говорит женщина. – Ступай в свой собачий рай.
Пес чуть приподнимает морду, смотрит женщине в глаза. Из его пасти тянется розовая слюна, которая быстро леденеет на ветру. Алабай роняет голову в снег и, тяжко вздохнув, закрывает глаза.
Кажется, не будь линз противогаза, женщина прожгла бы человека в ОЗК взглядом. Она встает, подходит к стрелку, наставляет на него ружье.
– Зря я тебя спасла! Ты такой же, как и все! Лучше бы они тебя разорвали! – Ее слова бьют не хуже молота.
Человек тяжело дышит.
– Давайте, стреляйте! – хрипло говорит он, кладя оружие рядом с собой. – Я все равно сдохну.
Женщина пристально вглядывается в путника, переводит взгляд на снайперскую винтовку, задумывается и неожиданно опускает ружье.
– Что, пацан, ты и правда хочешь сдохнуть? – спрашивает она. – Это легко устроить. А ты попробуй выжить!
Женщина присаживается и начинает деловито осматривать ногу раненого.
– Потрепали они тебя, конечно, знатно, но кость цела, – говорит она, пока ее пальцы бегают по развороченной голени. – Крови много потерял. Так, а это что у нас, ха! Пулевое ранение, прошла навылет, – женщина смотрит стрелку в глаза. – Откуда ты такой взялся? Из города?
– Да, – отвечает стрелок.
– А я думала, там все передохли уже. Надо кровь остановить, – женщина достает из наплечной сумки шнур и отработанным движением перетягивает ногу раненого чуть повыше раны. – А ты крепкий, хоть и выглядишь, как заморыш, даже не пикнул.
– Я промедолом накидался, а то бы не дошел.
– Понимаю, – женщина кивает. – Как тебя зовут, паренек?
В воздухе повисает пауза.
– Ну? – настаивает незнакомка.
– Сергей… Сухов Сергей, – выдавливает путник.
– Чего так неуверенно? – интересуется женщина. – Меня вот Эльзой зовут.
– Кто вы? Откуда здесь взялись? – спрашивает Сергей. – Говорите с акцентом. Вы иностранка?
– Туристка, – кивает Эльза и вздыхает. – Была здесь на экскурсии, и вот – накрыло вместе с вами. Повезло, наверное… Что сейчас в Европе творится, даже не представляю.
– А где вы так хорошо говорить выучились? Курсы проходили?
– Нет, – женщина мотает головой и смеется. – Можно сказать, я своя. Родилась в Ленинграде, еще при Союзе. В восьмидесятые с родителями в Германию уехала. Как-то так, в общем…
– Понятно, – Сергей смотрит Эльзе в глаза. – А собаки ваши?
– Как сказать, – пожимает плечами женщина. – Не совсем мои. У меня с ними типа договор был: они не трогают меня, я не трогаю их. Только Гром, ну, тот здоровый пес, которого ты застрелил… Я иногда подкармливала его. Он вожак, через него на всю стаю влиять можно… – Эльза осекается, – было…
– Извините, – Сергей поворачивает голову и смотрит на собачий труп. – Это я со страха. Не знаю, что-то в голове помутилось, так его убить захотелось.
Женщина вздрагивает при слове «убить», а Сухов замечает, что ее пальцы сжимаются в кулак.
– А дальше чего делать будем? – спрашивает мальчишка, явно желая сменить тему разговора.
– В деревню двинем, – отвечает женщина. – Не бросать же тебя здесь. Попробую подлечить, а там видно будет.
– В деревню? – переспрашивает Сухов.
Эльза кивает.
– Вставай, я помогу тебе, тут недалеко.