Не в силах придумать вразумительную версию, я сосредоточиваюсь на более важном вопросе. Исподтишка наблюдая за докторами и медсестрами, прихожу к выводу, что они не знают, что нас удерживают силой. По крайней мере не все. Поскольку некоторые недоуменно косятся на следы плети, хотя вслух ничего и не говорят.
Может, они помогут?
Если я расскажу все…
Нужно поступить правильно. Если я, да даже если мы все втроем начнем кричать, что нас похитили и удерживают силой, это покажется ненормальным и скорее всего вызовет убежденность в нашей психической неуравновешенности.
Думается, что у Великой Екатерины заготовлена убедительная легенда, кто мы такие и почему нас охраняют и обследуют ночью. Вероятнее всего, нас представили пациентами частной психиатрической клиники с манией преследования, маниакально-депрессивным синдромом и приступами буйства.
Подними я крик, меня повяжут, быть может, натянут смирительную рубашку, вколют успокаивающее и передадут в руки санитаров, или за кого там выдают себя люди, помогавшие Господину Кнуту привести нас сюда.
Нет. Нужно действовать осторожнее и попытаться убедить одного из врачей вызвать полицию.
– Ваша карточка, – отложив ручку, поднимает на меня взгляд терапевт. Молодой парень с перехваченными резинкой в конский хвост волосами и в кожаных штанах, выглядывающих из-под халата.
Открыв рот, я шевелю губами, пытаясь заговорить, но не решаюсь. Что-то в его облике показалось мне подозрительным. Может быть, бегающие блудливые глазки, может, непрерывно ласкающие подбородок пальцы.
– Можете идти.
Я беру карточку и молча выхожу в коридор.
Господин Кнут, прогуливающийся дальше по коридору, бросает на меня взгляд. Уняв дрожь, я утыкаюсь носом в карточку, словно бы выискивая, в какой кабинет мне идти.
Остался последний. Сейчас или никогда.
Только бы не ошибиться.
Открыв дверь, заглядываю.
– Проходите.
За столом сидит молодая женщина с миловидным лицом, на котором особо выделяются изумрудные глаза, и длинными стройными ногами, не скрываемыми расстегнутым халатом.
Взяв протянутую карточку, женщина пробегает глазами по заглавной странице.
– Анастасия… красивое имя.
– Спасибо, доктор.
– Я не доктор, – тепло улыбается женщина, – я медсестра.
– Извините.
– Не за что. Снимите халат и ждите меня вон там.
Кивок на закрытый ширмой уголок.
Раздевшись у специальной вешалки, захожу за ширму. Свет мощной лампы придает телу оттенок нездоровой белизны, на фоне которой рубцы кажутся зловеще багровыми.
Меня начинает колотить нервная дрожь. Рискнуть или нет? Другого шанса может и не быть.
Войдя ко мне за ширму, медсестра интересуется:
– Кожными заболеваниями болели?
– Нет.
На ходу поставив соответствующую пометку в медицинской книжке, девушка поднимает на меня взгляд.
При виде спины, носящей следы плети, медсестра вздрагивает.
– Боже мой.
Хмурясь, осматривает бедра, живот. Здесь плеть тоже отметилась, хотя и не так интенсивно, как на спине.
Я сглатываю. Рискнуть? Страх мешает сделать последний шаг и довериться незнакомому человеку. Но глаза у медсестры добрые…
– Они удерживают нас силой, – глотая от волнения и страха слоги, шепчу я. – Помогите…
Некоторое время девушка рассматривает меня с неуверенной улыбкой, но постепенно становится понятно, что я не шучу.
– О боже.
Зажав рот, она с ужасом смотрит на дверь, за которой слышен голос карлика. Наконец в ее голове созрел план.
– Иди за мной, – произносит женщина, толкнув дверь, частично загороженную шкафом с какой-то медицинской литературой. Проход ведет в длинное и темное подсобное помещение, единственным освещением которого является падающий сквозь узкие зарешеченные окна лунный свет.
Не сомневаясь ни секунды, следую за медсестрой.
Одежда остается в кабинете, но вернуться за ней не решаюсь: есть шанс, что сопровождающий заглянет и заподозрит неладное.
Сердце колотится так, что ощущаю толчки, с которыми оно качает кровь.
Обратившись к медсестре, я надеялась максимум на обещание позвонить в полицию или моему отцу и сообщить о том, что нас удерживают силой. На побег я даже не надеялась. И вот теперь…
Пробираемся темным коридором, единственное освещение которого – блики индикаторов сигнализации на дверных замках.
Нереальная картина, словно сошедшая с экрана столь любимого японцами фильма ужасов.
Коридор резко поворачивает и утыкается в лестничный пролет. Проход наверх закрыт решеткой.
Следуем вниз.
Веет прохладой.
Похоже на то, что мы спустились в подвал.
Под ногами чавкает грязь, хрустят мокрицы…
Тусклый фонарь над дверью едва рассеивает тьму. Воздух затхлый, пахнет плесенью. Утеплитель пластами сполз с водопроводных труб, обнажив кривые швы сварки.
Сворачиваем в боковой проход. Узкий, явно не рассчитанный на частые визиты. Приходится протискиваться между стеной и покосившимися шкафами, которые спустили сюда доживать свой век.
К телу липнет омерзительно сальная паутина. Кожа зудит.
Медсестра останавливается перед железной дверью и, достав из кармана связку ключей, засовывает один в замочную скважину.
Два оборота, толчок.
Дверь со скрипом открывается.
Обмираю.
Если нас услышали…
– Заходи, – предлагает медсестра.
Скользя ладонью по стене и нащупывая пол ногами, шагаю во мрак. Тусклый свет подвала не проникает в дверной проем.
– Жди меня здесь.
Пресекая попытку задать вопрос, скрипит дверь.
Несколько растерявшись, замираю. Наверное, так нужно. Может, девушка пошла за ключом или посмотреть, не охраняется ли запасной выход… Нам нужно бежать отсюда. По крайней мере мне. Ведь как только обнаружат исчезновение, бросятся искать. И делать это будут очень старательно. И чем дальше отсюда я окажусь к тому моменту, когда начнутся поиски, – тем больше шансов обрести свободу. Что делать потом, я еще не придумала. Куда идти? Обнаженная, без документов, за несколько десятков километров от дома…
Стою – не шелохнусь. Лишь сердце бешено стучит, да дрожат пальцы.
Секунда за секундой убегают в невозвратимое прошлое. К зуду добавляется озноб. Холод сквозит по обнаженному телу и вытягивает остатки тепла ледяными устами бетона. Переминаясь с ноги на ногу, на какое-то мгновение создаю иллюзию согревания. Она быстро развеивается. Холод набрасывается с новой силой. А медсестры все нет. Быстрее, пожалуйста.