В этот момент из «зверинца» после утренних процедур вышла Мария Илларионовна и, прижимаясь к стеночке, попыталась протиснуться в кабинет.
– Мамашка, брысь! – шикнул на нее один из «близнецов». – Войдешь в комнату – пеняй на себя.
– Что вы себе позволяете! – взвизгнула Мария Илларионовна.
Второй «близнец» сделал шаг вперед, подхватил под локти закричавшую дурным голосом медсестру, затолкал ее в «зверинец» и повернул торчащий из замка ключ.
Варя с Ларисой вскочили. Лариса больно ударилась об угол тумбочки, громко охнула.
– А ну заткнись! – цыкнул один из парней и, подскочив, попытался схватить девчонку. Лариса извернулась, лягнула. Заметив, что обидчик скривился от боли, лягнула снова. Закричала. Он выругался и толстыми потными пальцами зажал ей рот. Лариса, забыв о брезгливости, впилась в них зубами. Парень взвыл, замахнулся и ударил ее по голове…
Беспамятство продолжалось всего несколько минут. Потом Лариса начала соображать. Она поняла, что сидит на стуле, прикрученная к нему бинтами. Рот заклеен медицинским пластырем. Варвару же Евгеньевну держит один из бандитов, а второй, поигрывая скальпелем из комплекта операционных инструментов, что-то бесстрастно вещает. Лариса прислушалась.
– Запомни, ты… писательница. Еще раз твои пробы пера попадут в редакцию или куда повыше, я тебе сам операцию сделаю. Без наркоза. Очень больную операцию. Тебя потом родная мама не узнает.
Наверное, Варю тоже ударили, потому что она никак не отреагировала на угрозы.
Лариса дернулась, попыталась встать. Мордоворот со скальпелем рванулся к ней, занес руку…
В этот миг дверь распахнулась.
На пороге стоял… Влад.
Рука опустилась. Лариса замычала.
Влад, ожидавший чего угодно, но только не этого, растерялся настолько, что совершенно по-детски, заикаясь, промямлил:
– Ммммужикки! Вы че? Я папе ссскажу…
Фраза в устах старшеклассника была так нелепа, что мордоворот со скальпелем опустил руку и вполне по-человечески поинтересовался:
– А кто твой папаня, пацан?
– Иван Пппетрович Бббббббирюков, – продолжил поражать откровенностью Влад.
Наверное, назови он имя президента страны, это не возымело бы такого эффекта, как имя нанимателя и хозяина свалки. «Добры молодцы» переглянулись.
– Слышь, а ты, часом, не шутишь? – спросил тот, который держал Варю.
– Нет, – более осознанно ответил Влад и вдруг, сам не зная, как это у него получилось, шагнул, встал перед Ларисой и почти без дрожи в голосе произнес: – Не трогайте их. Тронете, пеняйте на себя.
Громила со скальпелем ощерился, плюнул на пол:
– Тю-ю-ю, козявка. Да я тебя…
Но второй его остановил:
– Подожди, Таран! Тут не все просто. Слышал, что хлюпик про батяню говорил? Мы дело сделали. Отчаливать надо.
И не успел Влад опомниться от собственной наглости, как комната опустела.
Варя, едва получив свободу, бросилась в «зверинец», из которого на протяжении всей «беседы» раздавались непрерывные стоны пожилой и не очень здоровой медсестры. Пару минут назад они умолкли, и это ничего хорошего не предвещало.
Опасения подтвердились. Мария Илларионовна, бледная, сидела на полу рядом с пустым вольером и держалась за сердце. Увидев Варю, она подняла глаза, заплакала.
– Вам плохо?! Машенька Илларионовна! Вам плохо? Только не шевелитесь, я сейчас укольчик сделаю и «скорую» вызову! Потерпите немного! – запричитала Варя. Ее голос дрожал и умолял, а руки тем временем ловко делали привычное дело. После укола губы медсестры начали розоветь, и она уже совершенно по-другому произнесла:
– Нет-нет, Варенька, не зови «скорую». Немного сердце прихватило. Прошло уже… Посижу только. – Она прислонилась головой к вольеру, закрыла глаза. – Как же тут сердце не заболит, если такие бандюки шляются? Докатились совсем! Неужто кошек с собаками грабить начали, нелюди?
Варя, видя, что на лицо медсестры постепенно возвращается краска, немного успокоилась. Стоит ли объяснять, что за бандюки пожаловали в ветлечебницу? Считает их Мария Илларионовна обычными грабителями – пусть. Ей и так впечатлений – на всю оставшуюся жизнь.
Пока доктор отхаживала свою медсестру, Влад подошел к Ларисе и принялся развязывать туго затянутые узлы бинтов. Лариса замычала, глазами показывая на заклеенный рот.
Влад бросил плохо поддающиеся бинты, взялся за пластырь. Сначала он хотел аккуратно потянуть его за отвернувшийся край, но вдруг вспомнил, что волоски, растущие из кожи, превратят такую процедуру в самую настоящую пытку.
– Потерпи. Мне придется дернуть, – сказал он. – Потерпишь?
Девочка кивнула.
– Тогда раз, два, три!
Он рванул со всей силы, Лариса глухо вскрикнула, но в следующее мгновение ее рот был свободен.
– Руки! Влад, развяжи мне руки. Или скальпелем разрежь. Кому теперь этот бинт нужен…
Почувствовав свободу, она вскочила, потерла болезненно-красные запястья, шагнула в сторону «зверинца», но Влад ее остановил:
– Да подожди же! Скажи, что хотели эти? Почему они на вас напали?
Лариса обернулась.
– А ты не догадываешься? – Она в упор глянула на Влада.
– Нет. О чем я должен догадываться?
– Ни о чем. Так… Меньше знаешь, крепче спишь, – ответила Лариса где-то вычитанной фразой.
– Слушай, я понимаю, ты меня считаешь… Ладно, неважно кем… Думай как хочешь. Но скажи, почему? Почему?..
– Что «почему»?
– Почему они ушли, когда я ляпнул про отца?
Лариса замялась:
– Ты такие интересные вопросы задаешь… А у него самого спросить не желаешь?
– Нет… Мы с ним про такое не говорим.
– А ты поговори! – взорвалась Лариса. – Поговори! Может, он тебе тогда расскажет, кто этих гадов сюда прислал? И зачем – расскажет! А главное, почему!
– Почему? – растерянно повторил Влад. Потом, словно очнувшись, тряхнул головой: – Нет, стоп! Ты на что намекаешь? Что мой? отец? прислал сюда? этих… громил?
Лариса несколько раз утвердительно кивнула.
– Я тебе не верю! Он не мог этого сделать.
Она пожала плечами.
– Но почему? Почему?
– Ты что-нибудь о строительстве свалки рядом с городом слышал?
– Да вроде один раз, случайно… Но при чем здесь какая-то свалка?
– Очень при чем. Твой отец купил землю под ее строительство. А строить нельзя. Там, под озером, подземная река, питающая город и живой лес.
– Может, он не знает про реку. Может, нужно объяснить? – попытался защитить отца Влад.