По всей видимости, мать позвонила Алану, пока Джек сидел в машине у дома и ждал. Тот казался худым, еще более худым, чем обычно, с бледным перекошенным лицом, то есть еще более бледным и перекошенным, чем всегда. Впрочем, они все изменились: разве исчезновение Донала не затронуло всех и каждого? Как будто Донал, выйдя тем вечером из забегаловки и стукаясь по пьянке о дверные косяки, одним из ударов ухитрился столкнуть Землю с привычной оси и на предельной скорости закрутить не в том направлении и не по той орбите. Казалось, все очутилось не на том месте.

Они крепко обнялись, приветствуя друг друга. Алан сразу же начал плакать, и Джек испытал жгучее желание присоединиться к нему. Вместо этого он застыл на месте, позволив младшему выплакаться у него на плече, сглатывая комок в горле, смаргивая слезы и старательно фокусируя взгляд на окружавших его реальных вещах. До них, в отличие от Донала, можно было дотронуться.

Они уселись в гостиной. Рука Алана дрожала, когда он стряхивал пепел с сигареты в одну из пустых банок из-под пива, громоздившихся возле дивана. В комнате царила мертвая тишина, и Джек предпочел бы включить телевизор — для звукового фона.

— Я пришел, чтобы узнать, не появлялась ли сегодня у тебя одна женщина. Она помогает мне искать Донала.

Алан просиял:

— Правда?

— Она хотела поспрашивать тебя о том вечере. Ну, понимаешь… То есть еще раз все прокрутить.

— Я уже миллион раз обсуждал это с полицейскими и еще миллион раз с самим собой, каждый день. — Алан глубоко затянулся сигаретой и устало потер глаза желтыми от никотина пальцами.

— Знаю. Но свежий взгляд всегда полезен, чтобы по-новому оценить ситуацию. Может, они что-то упустили.

— Может быть, — слабым голосом ответил Алан, но Джек сомневался, что он в это верит.

Вряд ли остался даже самый мелкий эпизод того вечера, который Алан не проанализировал бы. Сказать ему, что он о чем-то забыл, было бы прямым оскорблением.

— Она не появлялась?

Алан покачал головой.

— Я просидел здесь весь день — и вчера, и сегодня, и завтра тоже буду здесь, — со злостью ответил он.

— А что с твоей последней работой?

Алан скривился, и Джек понял, что не стоило задавать этот вопрос.

— Сделай одолжение. — Он протянул Алану свой телефон. — Позвони по этому номеру и запиши меня к доктору Бартону. Не хочу, чтобы там узнали мой голос.

Алан, как обычно, ни о чем не спрашивал.

— Добрый день, я хочу записаться на прием к доктору Бартону, — произнес он, открывая очередную банку пива.

Он приподнял брови и вопросительно покосился на Джека.

— Ага, на сеанс психотерапии.

Джек кивнул.

— На когда я хочу записаться? — повторил он вопрос секретарши.

— Как можно раньше, — прошептал Джек.

— Как можно раньше, — повторил Алан, выслушал ответ и снова взглянул на Джека. — В следующем месяце?

Джек яростно замотал головой.

— Нет, мне нужно раньше. У меня что-то не в порядке с головой, даже не знаю, что могу выкинуть.

Джек изумленно вытаращился.

Через пару секунд Алан выключил телефон.

— В четверг, на двенадцать.

— В четверг? — переспросил Джек и вскочил, словно боясь опоздать на прием.

— Ну да, ты же просил как можно раньше, — ответил Алан, протягивая ему мобильник. — Это что, каким-то образом связано с поисками Донала?

Джек задумался.

— В некотором роде да.

— Надеюсь, ты найдешь его, Джек. — Глаза Алана снова наполнились слезами. — У меня из головы не идет тот вечер. В мыслях я выхожу вместе с ним. И уверен, будь я рядом, он действительно сел бы в такси.

У него был измученный вид, а руки дрожали. Пальцами в никотиновых пятнах он непрерывно стряхивал пепел на грязный пол.

— Ты не мог знать, — подбодрил его Джек. — Это не твоя вина.

— Надеюсь, ты найдешь его, — повторил Алан, открыл следующую банку и жадно глотнул пиво.

Когда Джек уходил, он остался сидеть в тишине пустого дома, уставившись в пространство. Джек знал, что он снова будет вспоминать и заново переживать каждое мгновение того вечера и пытаться отыскать какую-нибудь важную улику, которую все упустили. Это все, что они могли сделать.

Глава двадцать седьмая

Орла Кин, номер один в моем списке пропавших без вести, вошла в большой зал, и солнечные лучи из открытой двери осветили ее силуэт. Она остановилась у входа, стараясь сориентироваться и напоминая Алису в Стране чудес, которая только что, прямо перед огромной дубовой дверью, сделала глоток из бутылочки с надписью «Выпей меня». Я нервно прокашлялась, и мой кашель, усиленный акустикой, полетел в пространство, ударяясь о стены и отскакивая от них, достиг потолка и вернулся обратно, словно шарик для пинг-понга. Она повернулась на звук и направилась ко мне, а стук ее высоких каблуков по деревянному полу отдавался громким эхом.

Джоана и Хелена поставили для меня стол в дальнем конце зала, а потом вышли на улицу, чтобы никого не смущать, и это явно разочаровало Джоану. При виде приближающейся Орлы я испытала панику сродни актерской перед выходом на сцену. Не могла поверить, что это и есть женщина из моего фотоархива пропавших без вести, которая вдруг ожила, задышала и вот-вот подойдет ко мне.

— Добрый день, — улыбнулась она, и стало ясно, что ее характерный для Корка акцент не выветрился, несмотря на проведенные здесь годы.

— Добрый день. — Мой голос понизился до шепота.

Я опять прочистила горло и повторила попытку. Взглянула на список фамилий, лежащий на столе. Я буду это проделывать сегодня двенадцать раз подряд, а потом еще дважды — с Джоаной и Бернардом. Мысль о необходимости встречаться со всеми этими людьми повергла меня в ужас, который быстро прошел, когда я осознала, какая сложная задача меня ждет — тонко и аккуратно затронуть столь деликатные материи. Раньше я еще раз спросила Хелену, почему нельзя просто рассказать людям все, что я знаю, не прибегая к сложным маневрам.

— Сэнди! — Она заговорила так твердо, что мне уже не требовалось никаких объяснений. — Когда люди хотят вернуться домой и не могут, они впадают в отчаяние. И если они узнают, что вы в ходе их розысков нашли дорогу сюда, то уверуют, будто вместе с вами сумеют выйти отсюда. И тогда жизнь превратится для вас в ад, потому что несколько сотен человек будут непрестанно следить за каждым вашим движением.

В сказанном был смысл. И вот я сидела здесь, старательно играла роль театрального импресарио и владелицы актерского агентства и пыталась вплести в монолог Гамлета рассказ об их родственниках и друзьях.

Я уже говорила об этом с Хеленой.