— Только так. Прибери к рукам замок и половину штата Йорк; потом продашь — и купишь больницы и школы для бедняков этого, как там его…
— Тулана.
— Ага, Тулана. Королевой которого, как я считаю, ты непременно должна стать. Скажи принцу, что согласна выйти за него замуж, но это будет такой формальный брак, как в прежние времена у европейских монархов, потому что параллельно с этим ты пустишь в дело фильм и сделаешь все возможное, чтобы оказаться в нужное время в нужном месте, заполучить своего парня и утащить его с собой в Тулан, где вы станете тайными любовниками.
— То есть я должна предложить принцу заключить брак, но не вступать в брачные отношения?
— Вот именно. Заключите морганатический брак, или как там это называется.
— По-моему, морганатический брак — это что-то другое.
— Правда? Черт, а я думала, это такой замечательный брак, когда много денег. В честь Дж. П. Моргана. Разве нет?
— Нет, не совсем. Но ты предлагаешь сделать так?
— Конечно. И если все получится, я вправе рассчитывать на какой-нибудь титул или, по крайней мере, на диадему, но чтоб на ней было до хрена брильянтов. От особняка тоже не откажусь. Если хочешь, оставь мне Блицкриг: в нем разместится твое посольство в Англии.
— Хм. По-моему, Сувиндер будет не в восторге от брака без супружеских отношений.
— А, Сувиндер, значит? Ну, тогда ладно, вступай с ним в эти отношения.
— Вступать?
— Ну да. Он что, какой-нибудь монстр?
— Немного полноват.
— Немного — это сколько?
— Ну, лишних, может, шесть-семь кило.
— А рост какой?
— Примерно с меня. Нет, чуть выше.
— Ну, это еще не ожирение. Изо рта пахнет?
— Вроде нет.
— А от него самого пахнет?
— Нет. Разве что духами. Ну, я хочу сказать… Ладно, это к делу не относится.
— Зубы ровные?
— Зубы хорошие. Зубы — это плюс. И танцует неплохо. Хорошо держится. Даже изящно. Да, можно сказать, изящно.
— Ну, это просто здорово.
— Только они у себя старомодные танцы танцуют, вальсы и всякую такую ерунду.
— Вальс еще может снова войти в моду. Так что пока это ни плюс, ни минус. Но может стать плюсом.
— Ладно. Что еще?
— Лысины нет?
— Ни-ни. Пожалуй, волос даже слишком много; слегка пышноваты.
— Это не важно. Волосы на голове мужчины — это ведь не соль в еде: убавить их можно, а вот прибавить — никак.
— О, как мудро — прямо сердце щемит. Продолжай.
— Он мерзкий, отвратительный или, может, урод какой-нибудь?
— Ничего подобного.
— А ты можешь себе представить себя с ним в постели?… Алло? Катрин? Алло?
— Представила.
— Ну и?..
— Так себе.
— А ты представила, как будешь изображать оргазм?
— Да. Наверно. Можно и так сказать.
— Но тебе не было совсем уж тошно?
— Тошно — нет. Я бы сказала, как-то неприятно.
— Почему?
— Я никогда не ложусь в постель с тем, к кому меня не тянет.
— Правда?
— Чистая правда.
— Невероятно. Но, во всяком случае, в мыслях ты не увидела никакой гадости, верно?
— Верно. Но одно дело вообразить себя с ним в постели, и совсем другое — на это решиться, понимаешь?
— Так для этого и нужно воображение, глупая ты, это у нас как бы встроенный видик. Если изображение не совсем плохое, то в реальности, возможно, будет лучше.
— Так что мне, выйти за него замуж и спать с ним без любви, но оставить моего любимого в качестве любовника?
— Наконец-то дошло.
— Тут могут возникнуть сложности. Не знаю, что из этого выйдет в государстве, где хорошую жену можно купить за трех яков.
— А ты будь осторожна. И потом, он же мужчина. Он тоже будет тебе изменять. Вот и получится взаимность.
— А дети?
— А что дети?
— Вдруг он захочет детей? Ему же нужно продолжать династию.
— Ну… может, ты бесплодна.
— Я не бесплодна.
— Проверяла?
— Проверяла.
— Ну, так принимай противозачаточные. А ему скажи, что это таблетки от головной боли. Он и не узнает.
— Довольно убедительно.
— И потом, когда у тебя уже будет прочная связь, точнее, две прочных связи, одна с королем-принцем, а другая с возлюбленным, может, ты еще передумаешь. Может, ты поймешь, что все это время хотела иметь детей.
— Ты, похоже, задалась целью меня убедить.
— Хм. Этот принц; надо учитывать его цвет кожи. Он… м-м-м… смуглый? Я имею в виду, по сравнению с возлюбленным? Ты могла бы… возможно ли?..
— …Нет, я не хочу, чтобы…
— … Да, ты права, лучше не надо.
— Определенно нет. Мне, чего доброго, отрубят голову или еще что-нибудь.
— А они там за такие дела головы отрубают?
— Вообще-то у них нет смертной казни. В этом отношении они более цивилизованы, чем Соединенные Штаты.
— Да ну? Скажи на милость. А сколько у них авианосцев?
— Ты знаешь, им не особо нужны авианосцы, Гималаи со всех сторон окружены сушей.
— А бомбардировщики? Крылатые ракеты? Ядерное оружие?
— Ты права, им не под силу тягаться со Штатами в вопросах исправительной системы.
— Ты отдаешь себе отчет, что в результате всего этого у тебя окажется три гражданских паспорта?
— Вот беда! Как же я не подумала!
— Ну, ты ведь…
— Подожди, Люс, до меня еще кто-то дозванивается. О черт. У меня самые дурные предчувствия, Люс.
Мисс Хеггис сидела на парапете в дальнем конце кристально-чистого отражающего водоема длиной в милю. Ее ноги свисали почти в воду, а волосы, обычно аккуратно собранные в пучок, седыми прядями падали на расстегнутый воротничок. Она не обернулась, когда я остановила старую «ланчию» у нее за спиной.
Подойдя к ней, я села рядом на каменные плиты, поджав ноги. Из густо-серых туч, затянувших небо, сыпался мелкий дождик, который у нас в Шотландии называется моросью.
— Как это прискорбно, мисс Хеггис.
— Да, — вяло ответила она, не отрывая взгляда от водной поверхности. — Очень прискорбно.
Я неуверенно вытянула руку. Она еле заметно подалась ко мне. Напряжение ее не исчезло, она не стала всхлипывать, но прильнула ко мне, обняла и погладила, как бы утешая. Так мы и сидели. В Шотландии вместо «плакать» иногда говорят «причитаться», и мне только тогда открылась странная вещь: когда плачешь на проводах, тебе причитается встреча.