тряся отъеденным брюшком.
Попав на пахнущий старым деревом
и пылью чердак,
я и мои спутники
стали прощупывать занозистые стены
на предмет обнаружения
предмета поиска – веера.
Я на мгновение задумался,
пытаясь представить
куда бы спрятал драгоценность,
если бы был на месте своего отца.
И тут мой глаз уловил
темно-коричневый пенал,
который был аккуратно
втиснут под потолком крыши.
Я приподнялся на носки
и вытащил пыльный пенальный футляр.
– Открывай, открывай же скорее! —
затрясся от любопытства начальник.
Я сковырнул ножом
проржавевшую металлическую кнопку,
она не сразу, но поддалась,
со звоном отлетев в сторону.
И моему взору предстало
черное бархатное нутро футляра,
в котором лежала
лишь сморщенная куколка бабочки.
– А ваш батюшка, враль!
Старый баламут! – закипел Главный.
Достав папиросы, он крепко затянулся,
чтобы успокоить
расшатавшиеся нервы.
Солдатики сочувственно
поглядели на меня.
Мне ничего другого не оставалось,
как покинуть пограничный блокпост.
* * *
Поезд Эд6 м-100805.
Рельсы в небо уходят
стремительно.
Белые стены,
палаты больничные,
стук каблуков в коридорах,
мерцание неоновых ламп.
Мне бы вытащить тебя
из лап болезни!
По полу рассыпаны
таблетки, пилюли,
стеклянные ампулы.
НЕТ СМЕРТИ ДЛЯ ТЕБЯ!
* * *
Дома я, не распаковывая вещей,
рухнул на застеленную кровать.
Усталость валила с ног,
но мысли кипели в моей голове.
В руках я вертел тот самый пенал.
Зачем отцу говорить напраслину
и вводить меня в заблуждение?
Нет, он никогда не был словоблудом!
Что это?
Прогрессирующий старческий маразм?
Нет, никогда не поверю!
Для меня ты – ГЕРОЙ!
Пусть ты болен и слаб!
Никогда, ты слышишь, никогда
нам не забыть тот «смоляной ад»!
Вот под такие грустные думы
я и отправился в объятия Морфея.
Меня вытащил в реальность
телефонный звонок.
На том конце провода
рвала и метала Ленка:
– Я тебя ненавижу, ненавижу!
Где ты был?
Какая статья Уголовного кодекса
относится к ситуации
«Оставление в опасности»?
– Псалом 90! – парирую я.
– Не морочь мне голову!
Где ты был? – не умолкала она.
– Лен, давай позже поговорим,
когда ты успокоишься! —
терпеливо настаиваю я.
У меня не было сил
выслушивать дальше эту истерику,
и я повесил трубку.
Понимая, что больше не усну
я начал разбирать рюкзак.
Вещи в стирку,
вещи в шкаф,
мусор в ведро.
Боже, ну и за что мне все это?!
Нет, это не совсем правильно
поставленный вопрос!
Бог дал —
значит, заслужил, значит…
Мудрец сказал:
«Господь дает по силам испытания!»
* * *
И вдруг что-то щелкнуло
в тишине комнат,
будто лопнула
тугая медицинская резиновая перчатка.
В отцовском пенале лежал кокон,
покинутый новоявленным насекомым.
Бабочка почувствовала тепло
и очнулась от многолетнего сна.
Ну где же оно? Где? —
искал я глазами по стенам.
По стене ползло насекомое
похожее на мокрую летучую мышь,
но крылья ее постепенно «просыпались»,
наливаясь насыщенным цветом
и бархатной фактурой
Она открывала миру
всю свою божественную прелесть
и неземную красоту!
Ним-фа Анти-о-па —
произносил я нараспев
название бабочки на латыни.
Антиопа – царица амазонок,
взятая в плен Тесеем,
впоследствии родившая ему сына.
А когда амазонки
пошли войной на Афины,
она встала на защиту города
и погибла в честном бою.
* * *
Ленка сидела за своим письменным,
давно уже не ученическим столом
и писала, как ей казалось,
последнюю в своей жизни записку:
Я не самая замечательная,
какая могла бы быть
и какая могла бы казаться другим,
знакомым-незнакомым людям.
Я человек со своими достоинствами
и недостатками.
Моя суть заключена
в грудную клетку
между ребрами-решетками.
Бьется она, пульсирует,
больно ей смотреть
на этот мир, больно.
– Всё, я устала, хватит с меня!
Всё! Просто закрою глаза
и усну крепко-крепко
в димедрольном наркотическом сне! —
успокаивала себя Ленка.
Мутно.
Ладони стали липкими и влажными,
тело бьет сильный озноб.