Йосех тихонько застонал. Шум дождя и журчание струящихся по мостовой потоков воды заглушили звук.
– Все побегут, а ты начнешь метаться по улице, словно попавший в мышеловку мышонок. Ты очень молод, и в твою растерянность легко поверить. Они ничего не заподозрят и схватят тебя.
Ногах и Меджах запротестовали. Фа'тад взмахом руки пресек возражения и изложил Йосеху историю, которую надлежит рассказать солдатам-ферренги.
– Стой на своем, не сопротивляйся, притворяйся, что перепуган до смерти, – и все будет хорошо.
Йосех подумал, что притворяться не придется, но вслух этого не сказал.
– Чтобы ты чувствовал себя немного увереннее… – добавил Фа'тад, – идем-ка.
Он зашагал прямиком к двери Тамисы.
Йосех плелся следом, согнувшись под дождем. Он вдруг осознал, какая масса людей шевелится кругом. Словно садок с перепуганными кроликами… Сколько тысяч человек собралось здесь? Сколько молитв возносится к небу?
Плотник посмотрел в глазок.
– Фа'тад, – сказал ал-Акла. Он никогда не называл себя Орлом. – На одно слово, будьте так любезны.
Вейдин отпер дверь, впустил их в дом.
Йосех сразу же увидел Тамису. Она переодевала Стафу. Ее сестра нянчилась со старухой. Взгляды Йосеха и Миш скрестились. Девушка смотрела на него, начисто позабыв о малыше.
Фа'тад говорил плотнику что-то о двери, чтоб ее не запирали на засов. Йосех, мол, тогда сможет найти в их доме убежище – после того как ферренги возьмут его в плен и допросят.
Йосех шагнул вперед. Он не сводил с девушки глаз, но обратился к старшей сестре:
– Как она себя чувствует?
– Ничего, поправляется.
– Это хорошо. – Последовала напряженная, неловкая пауза. – Мы скоро вызволим Арифа, обязательно вызволим.
Женщина подняла глаза; в них блестели слезы, но тон ее был холоден и сух:
– Спасибо.
– Йосех, пошли.
Он шагнул под дождь, надеясь, что не солгал этим людям.
– Ты слышал, о чем мы говорили?
– Да, командир.
– Постарайся не забыть. Ферренги идут. – Фа'тад растворился в темноте.
* * *
Грохот разбудил Эйзела.
Солдаты! Множество солдат! Такой шум могла издавать только масса торопящихся куда-то вооруженных людей в тяжелых металлических доспехах.
Он проковылял к окну. Каждый шаг мучительной болью отдавался во всем теле.
Дождь, темнота. Ничего не видно, кроме факелов, целые потоки огня движутся по направлению к Шу.
Что еще стряслось? Да там несколько тысяч человек!
Эйзел устроился поудобнее – насколько это было возможно. Теперь ему не скоро придется покинуть наблюдательный пост. Предстояло долгое и тревожное дежурство.
Насиф вернулся в Дом Правительства, выполнив трудоемкие и неприятные поручения полковника Бруды. В здании было тихо, как в склепе.
Бруда будет доволен. Осенние ворота в полном порядке. Охраняющие их солдаты готовы ко всему.
Что бы ни случилось, эти ворота будут иметь решающее значение. Их надо держать под контролем во что бы то ни стало.
По дороге в Дом Правительства Насиф горько пенял на судьбу. Сегодня он впервые вышел на улицу в геродианском облачении. Но как раз для дождливой погоды эта форма не годится совершенно. Только подойдя к покоям Бруды, полковник бел-Абек заподозрил неладное. Он схватил первого попавшегося лейтенантика и заставил его рассказать, что здесь происходит.
Такое Насифу не снилось в самых ужасных ночных кошмарах. Бруда низложен. Сулло у власти.
– Идиот! Проклятый болван! Полное безумие.
– Это же западня! Иначе и быть не может…
Но уже ничего не поправишь. Западня неизбежно захлопнется.
Остается одно – всеми силами постараться выжить.
* * *
Часовых, которым надлежало охранять стену к северу от Осенних ворот, не оказалось на месте. Они укрылись от дождя в сторожевых будках. Винить в этом следовало не столько солдат, сколько офицеров. Никто из них не позаботился сообщить часовым, что делается в Кушмаррахе.
Но стена не осталась без присмотра. Сотни молчаливых кочевников с помощью веревочных лестниц карабкались наверх и растекались по улицам города, многочисленные и деловитые, как муравьи Странно, почти невероятно. Дартары никогда не являлись к месту возможной битвы пешком – обязательно верхом на лошадях или верблюдах. Это знали все, кто был мало-мальски знаком с жизнью и историей гор Хадатха.
Никто из геродиан не видел все прибывающих кочевников, но передвижения их не укрылись от глаз Живых.
Градоначальник Сулло двигался по улице Чар по направлению к командному посту Фа'тада ал-Аклы. Мортиане окружали его точно живой щит.
– Через все не запечатанные дартарами входы в лабиринт проникают наши войска, – доложил один из младших офицеров.
– А что дикари? Оказывают сопротивление?
– Ни малейшего. Разбегаются, словно испуганные мыши Поймали пока только одного. Совсем мальчишка. Не знал, куда кинуться, и угодил прямо в руки нашим людям. Он сразу в штаны наложил со страху. Не пройдет и пяти минут, как заговорит – Очень хорошо. У меня есть для него пара вопросов. Вы можете что-нибудь сделать с этими животными? – Улица Чар была запружена мечущимися в панике лошадьми и верблюдами.
– Разбегутся, когда проголодаются, сэр, – последовал равнодушный ответ.
Сулло искоса глянул на офицерика. Еще один из тех, кто намеренно тупо, хоть и добросовестно, выполняет его приказы, маскируя покорностью безграничное презрение к штатским властям.
Он выбьет это из них до того, как покинет Кушмаррах.
Кстати… Сулло начал прикидывать в уме, какие корабли из стоящих в гавани достаточно надежны. Как только погода улучшится, надо будет сформировать флот для вывоза сокровищ.
– Вот тут раньше был командный пост ал-Аклы. Поток солдат с фонарями в руках постепенно скрывался в переулке. Вид у них был весьма недовольный.
– Похоже, они знают дорогу.
– Все пути помечены веревками, а ложные повороты и тупики замурованы дартарами. Поэтому нам остается лишь идти по их следам – и дорожка приведет прямиком к стойбищу.
– Как мило с их стороны позаботиться о наших удобствах.
– О да, сэр.
– Это пленный? – Сулло ткнул пальцем в дартарина, стоявшего у стены без всякой охраны. Он, видимо, так перепугался, что не мог бежать.
– Да, сэр.
– Дайте-ка взглянуть на него.
Дикарь отпрянул, когда градоначальник приблизился к нему, действительно зеленый юнец.